Я вздрогнула, когда его голос промчался по покоям громовым раскатом. Ладонь Вечного с силой ударила по полу.

— Изначально ошибка! Нужно было давить выродка сразу!

Меня царапнуло то, как Вечный назвал Аквея, но свое возмущение я смогла сдержать, лишь отметила:

— Но сейчас ты его тоже не тронул.

Господин кинул тело вперед, упер ладони по обе стороны от моей головы и навис сверху, сверля меня злым взглядом. От его тела шел жар, казалось, еще чуть-чуть, и он вспыхнет, и тогда меня уже ничего не спасет от смерти. Но Вайторис всё еще удерживал себя, лишь лицо исказилось от обуревавшей его ярости.

— Радуеш-шься, Игнис-с, — прошипел он, словно змей. — Рано радуешься. Щенок сдохнет. Но мне мало его быстрой смерти, даже его медленной и мучительной смерти мало. Я буду уничтожать Аквеев одного за другим, от старика до младенца, женщин, мужчин, подростков. Всех, в ком есть хоть капля проклятой крови. Я вырву с корнем его род, и выродок будет следить за его падением. И когда не останется никого, ты, мое пламя, именно ты убьешь его, а я буду стоять за твоим плечом и смотреть, как ты уничтожаешь свою последнюю слабость, потому что иных слабостей у тебя к тому времен не останется. — Я смотрела на Вечного, не мигая и не дыша. Его слова что-то будили в моей душе, и это что-то нарастало волной жгучей боли и такой же ярости. Он улыбнулся, но улыбка Господина больше напоминала оскал, и я невольно раздвинула губы, отвечая ему тем же. — Не волнуйся, дорогая, к тому моменту, когда ты вырвешь сердце из груди водника, он будет ненавидеть тебя так сильно, что даже твое имя станет для него ядом. Я сделаю всё, чтобы так и было…

«Ну, давай же, дорогая, сделай это».

Я оборачиваюсь и беспомощно смотрю на Вайториса. Его короткие красные волосы ворошит ветер, на губах играет почти ласковая улыбка.

«Пожалуйста», — шепчу я. — «Пожалуйста, не заставляй меня».

«Я ведь тоже говорил тебе «пожалуйста, не делай этого», но ты не захотела услышать меня», — равнодушно отвечает Вечный. — «Теперь оглох я».

«Ты всегда глух!» — выкрикиваю я. — «И если бы мог, ты бы уже давно убил меня!».

«Ты и так умрешь», — он пожимает плечами.

Я закрываю лицо ладонями и пытаюсь удержать надрывный всхлип, но он всё равно прорывается наружу, и Вечный смеется. Он издевается надомной, его забавляет моя боль и борьба за жизнь того, кто уже давно проклинает меня. Тот, ради кого я живу, теперь ненавидит меня всей душой, потому что каждый раз смотрит, как я убиваю его родных, спасая его самого от смерти. Торн каждый раз умоляет меня убить его, но я не слышу, не могу услышать, потому что вместе с ним умрет моя душа.

Оборачиваюсь к изможденному пленнику. От прежнего Торна остались лишь глаза, чей взгляд сейчас наполнен надеждой. Он каждый раз надеется, что я, наконец, направлю острие клинка ему в грудь, но я каждый раз вонзаю свой кинжал в сердце одного из его родственников. Он даже не всех знал, кого убили Вайторис и я. Откуда Вечный находит отдаленные ветви, некогда пустившие побеги на древе Айеров, я даже не могу представить.

«Пожалуйста», — словно эхо повторяет мои слова воздушник.

Я отвожу взгляд и смотрю на совсем юную девушку. Она прижимает к груди руки, мнет оборванные оборки. Зачарованно смотрю на тонкие пальчики, на то, как они сжимаются и разжимаются. В ее глазах страх, непонимание и мольба. Она смотрит на меня, думая, что я смогу защитить ее. Глупая, я защищаю только одного человека. От боли, от долгих мук, которым его подвергнет Вайторис, только Торн уже не прощает мне этой защиты.

«Да остановись же ты!» — кричит мой возлюбленный. — «Очнись! Разве ты та, кого я любил? Отпусти девочку, забери мою жизнь!»

«Не могу», — выдыхаю я. — «Я не могу забрать твою жизнь. Только в ней есть смысл».

«Нет в ней смысла», — его голос наполнен ядом горькой насмешки. — «Я устал смотреть, как ты убиваешь всех, кто мне дорог, лишь бы я жил. Я устал проклинать дни, когда был счастлив с тобой. Мне надоело видеть одно и то же. Если всё еще любишь, отпусти меня!».

«Не могу я!» — выкрикиваю я, и Вечный снова смеется. Не могу сдержать рыданий. Не могу убить его, но понимаю, что он прав. И если я вновь сделаю, как хочет Вечный, то снова услышу презрительное: «Тварь», — из уст некогда шептавших мне слова любви.

«Я прошу тебя», — бессильно произносит Торн, и я решаюсь.

Вытираю слезы, поднимаю руку с клинком, прикидывая расстояние, а затем… Кинжал замирает в ладони Вайториса. Спасительное жало так и не долетело до моего возлюбленного. Вечный подкидывает в руке кинжал, укоризненно качает головой, цокая языком. Ненавижу! Ненавижу его! Всей душой ненавижу!!! Снова бросок, и девушка падает на землю. Из ее груди торчит рукоять моего кинжала, в глазах застыло изумление…

Поднимаю взгляд на Торна. Он не смотрит на меня. Его голова свесилась на грудь, плечи вздрагивают, и я понимаю, что он плачет. Мой бедный возлюбленный, он видел столько смертей, и часть из них от моей руки. Гадко. Ненавижу нас обоих: себя и Вечного. Презираю себя за то, что оказалась слишком слабой и позволила управлять мной.

Наконец, Торн поднимает голову. Он смотрит на меня, и я слышу:

«Спасибо за попытку. Хотя бы за это».

«Я люблю тебя», — шепчу я, воздушник качает головой, так и не ответив мне.

Мою душу испепеляет боль, и лишь Вайторис весело улыбается…

— Торн. — прошептала я, жмурясь от яркости воспоминания. После заставила себя посмотреть на Вайтора, по-прежнему нависавшему сверху. Он следил за мной. Его взгляд стал жадным, но не вожделение было в нем. Вечный следил за тем, как кровь отхлынула от моего лица, а затем снова бросилась в голову. И я сорвалась, заорав в холодное лицо Вайториса: — Ты! Ты заставил меня убивать, ты…