Он гладил ее распущенные косы, большие мягкие руки. Чего бы он не совершил ради нее!..

Рената сползла с его колен, обняла их, прижалась лицом. Рыдания сотрясали ее, пальцы судорожно, до боли, впились в ноги Холмера. Бессвязные слова, немецкие вперемежку с английскими вырывались из ее опухших губ.

— Я тоже... любимый... любимый... Я умру за тебя... Умру... Я хочу, чтоб ты был моим... моим мужем... Я боюсь... Страшно... мне страшно.

— Тебе нечего бояться, пока ты со мной,— твердо сказал Холмер. Он встал, поднял ее, прижал к себе.— Я сумею защитить тебя от любых опасностей. В понедельник подам рапорт, и в следующее воскресенье мы обвенчаемся!

— Я боюсь,— тихо всхлипывала Рената,— война, надвигается война...

— Война давно уже идет, но это не мешает нам...

— Ах, ты ничего не понимаешь,— вырвалось криком у женщины.— Ведь вы, вы-то, американцы, не воюете! А когда начнете, мы с тобой станем врагами, Генри. Врагами! Я не могу так. Не могу, не хочу!

Она топала ногами, с неистовой силой обнимала Холмера, что-то выкрикивая, кого-то проклиная. Все это закончилось настоящей истерикой. Холмер растерялся — он никогда не видел свою подругу в таком состоянии, даже не подозревал, что с ней это может случиться.

Холмер не подал в понедельник рапорта, помешали важные события. В тот день военный атташе вызвал к себе Холмера, как только он явился на работу, и прямо спросил:

— Скажите, лейтенант, где вы храните служебные документы?

— В сейфе С — секретные, сейфе В — особо секретные, в сейфе А — государственной важности. Вы это отлично знаете, полковник.

— Что я знаю и чего не знаю, не ваше дело. А где вы храните ключи?

— От сейфа А один ключ хранится у меня, а другой — у капитана Роджерса. Вы знаете, что он открывается лишь, если действовать этими двумя ключами одновременно. Ключ от сейфа С тоже у меня — вот они оба,— и Холллер вынул из-за воротника два ключа, висевшие на цепочке.— А ключ от сейфа В у капитана.

— Черт с ним, с С. А вы не снимаете эти ключи? Ну, во время сна, например?

Холмер улыбнулся.

— Их нельзя снять, полковник. Разве что вместе с головой. Цепь запаяна.— Он вспомнил, как по ночам мешают ему ключи, царапая тело. Рената не раз просила его снять «эти противные ключи».

— Так,— задумчиво произнес полковник. Он нажал кнопку на столе и сказал появившемуся в дверях адъютанту:— Димаггио ко мне.

Через несколько минут капитан Димаггио — начальник охраны посольства — появился в дверях. (Посольство и атташат по-прежнему официально числились в Берне, но фактически все важнейшие службы и сотрудники переехали в помещение Генерального консульства на улицу Монблан в Женеве.)

— Расскажите ему,— коротко приказал полковник.

Димаггио посмотрел на Холмера ничего не выражавшим взглядом и ровным голосом начал:

— Сегодня утром при чрезвычайной проверке сейфов С и В, открытых с помощью ключей полковника, нам показалось, что некоторые документы имеют следы булавок. Те, что были свернуты в трубку, видимо, были развернуты и, чтобы не свертывались, приколоты. Как вы знаете, это делается при пересъемке. К сожалению, их переснимали и раньше. Вы бы не могли вспомнить, где помещались следы булавок, когда переснимались документы?

— Нет,— ответил Холмер,— я не присутствовал при этом. Как вы знаете, я заместитель главного шифровальщика, а при пересъемках присутствовал всегда он сам. Так что спросите у Роджерса.

Полковник и Димаггио переглянулись.

— Пойдемте,— сказал полковник.

Они прошли коридор, спустились по лестнице и миновали бронированную дверь, охранявшуюся часовым, за дверью снова был коридор, и снова — лестница, и снова — дверь. Полковник постучал, часовой за дверью открыл глазок, спросил пароль и лишь после этого открыл тяжелую броневую плиту. Наконец они оказались в глубоком подвале. Здесь, на глубине пятнадцати метров, в толстостенном бетонном кубе, за бронированными дверями, помещались сейфы с секретными документами. Здесь же работали шифровальщики.

Обязанностью Холмера было расшифровывать перехваченные шифрограммы противника, разгадывать его коды. Но вскоре количество своих собственных шифрограмм настолько возросло, что Холмера стали использовать и как обыкновенного шифровальщика, однако из уважения к его основной специальности назначили заместителем главного — капитана Роджерса. К тому же Холмер вел расшифровку и зашифровку секретных посланий с феноменальной быстротой, что при таком обилии работы делало его бесценным сотрудником.

Каждый вечер, закончив работу, он запирал сейф С (сейф В запирал Роджерс), а сейф А они запирали вдвоем. Чтоб отпереть его, нужны были оба ключа одновременно. Всего же они имелись в трех экземплярах — третий был у полковника.

Войдя в комнату, Димаггио сразу направился к сейфу А.

— Прошу вас, полковник,— сказал он.

Полковник приблизился к массивному железному шкафу, протянул левую руку, к которой, как у Холмера к шее, был прикован ключ, и, взяв его правой рукой, вставил в отверстие.

Холмер, неловко выгнув шею, сделал то же. Сейф бесшумно открылся.

— Посмотрите, лейтенант,— сказал Димаггио,— вы так оставляли бумаги? Ничего не сдвинуто?

Холмер внимательно осмотрел сейф.

— Вроде бы, так...