– Это Эрик, - пожал плечами Шон. – Для него всегда было важнее завладеть тем, что привлекло мое внимание, чем осознать последствия. Пару раз это даже спасало мне жизнь, пока он еще мог убить меня. Мы выросли, а привычка так и осталась.

Оба были голодны, поэтому еда с тарелок исчезла быстро, приятно наполняя пустые желудки. Поразив Беркхарда до глубины души, капитан Ренард собственноручно отнес грязную посуду в раковину и вымыл. Вытерев руки белоснежным полотенцем, Шон охотно продолжил играть роль радушного хозяина.

– Кофе, чай или выпьешь чего-то покрепче? И таблетка все еще нужна?

– Мне и так хватило впечатлений за этот день, так что кофе точно отпадает. Чай не хочу, после душа и еды мне гораздо лучше, так что… я с удовольствием выпью что-то покрепче.

– Тогда пойдем в гостиную, - приглашающее махнул рукой Ренард.

Взяв со столика свой стакан с забытым напитком, он отнес его на кухню и быстро вернулся. Налив в два стакана из резного графинчика, Ренард передал один из них Нику. Оставшись в уютной тишине, несмотря на все обстоятельства, они почти одновременно поднесли их к губам, но секунду единения нарушил резкий телефонный звонок.

Вновь отставив нетронутый напиток, Шон подхватил телефон, лежавший перед ним на журнальном столике. Сидящий напротив него на диване Беркхард напрягся, глядя на своего капитана поверх так же нетронутого стакана.

– Я слушаю.

– Слушай меня внимательно, Шон. Я нашла необходимую информацию. Ошейник называется «Поводок» или «Узда», и это – редкость неимоверная. Делается она из кожи снятой с еще живого Гримма, вымачивается в его крови, слезах и семени, заговаривается очень сложным обрядом. Было известно о четырех «Поводках», но один был точно уничтожен во времена охоты на ведьм, второй – был уничтожен одним из Гриммов. А про еще два не было слышно лет четыреста. И самое главное, Шон. Когда ты прикоснулся к ошейнику, хорошенько подумай, у тебя были чистые руки? – Элизабет говорила очень взволнованно и быстро.

– Не совсем, - после краткой паузы отозвался Ренард, внимательно глядя на замершего Ника. – Я пытался остановить его после дозы яда Смертоплюя. Мы дрались, и у меня была поранена рука. Так что на ошейник попала моя кровь.

– Хоть какие-то хорошие новости! – облегчение в голосе женщины было настолько явным, что Шон даже приподнял бровь.

– Чем это может быть хорошо?

– Если бы ошейник активировал Эрик, то у тебя и твоего Гримма были бы очень крупные проблемы. А так Эрик надел на Гримма ошейник, но активировал его своей кровью, то есть замкнул на себя, ты. А, значит, Гримм подчиняется только твоим командам, и снять это «украшение» ты можешь без проблем.

На радостях от такой новости Шон наконец-то сделал долгий глоток из своего стакана, глядя на Ника блестящими глазами. Под этим взглядом Беркхард поднял брови, поставил свой так и нетронутый стакан на столик и откинулся на спинку дивана.

– Что я должен сделать?

– Ничего сложного, - в голосе Элизабет послышалась улыбка, - просто пролить на него каплю своей крови, коснуться ошейника и от чистого сердца пожелать: «Я дарую тебе свободу».

– Спасибо, я…

Все, что смог сделать ограниченный приказом Ник – это вскочить на ноги, когда Шон напротив него внезапно сжал ладони с такой силой, что телефон в одной руке и стакан в другой посыпались на ковер осколками. Согнувшись пополам, Ренард со свистом втягивал в себя воздух, сжимая край кресла так, что мягкая кожа почти рвалась под побелевшими пальцами.

– Шон… - неуверенно позвал Ник. При звуке его голоса Ренард распрямился отпущенной пружиной, и Беркхард попытался сглотнуть очень густой и колкий комок в горле при виде потерявших всякий намек на рассудок глаз своего капитана. На него смотрел обезумевший Принц.

Не имея возможности защититься, Беркхард только и мог, что смотреть. Впрочем, он все же попытался дозваться до разума своего капитана, хотя и предполагал, что это будет бесполезно, учитывая внезапность приступа. Дело рук или Эрика, или Адалинды, и это не сулило им обоим ничего хорошего.

– Капитан! Шон, пожалуйста, позвони Розали! Тебе нужна помощь…

– Заткнисссь… - деформированный рот выдал нечто среднее между змеиным шипением и рыком. Видимо, неудовлетворенный выполнением своего собственного приказа Ренард решил все проконтролировать, сжав горло Ника так, что тому с трудом удавалось дышать мелкими вдохами. В какой-то момент борьбы за жизнь Гримм понял, что его толкают куда-то назад, но куда – осознал только после того, как от толчка рухнул на широкую постель капитана. А вот теперь стало по-настоящему страшно.

Одно дело, погибнуть от руки того, кому доверяешь из-за зелья, подлитого зловредной ведьмой. И совсем другое – быть растерзанным обезумевшим от похоти чудовищем. Все, что он мог, это наблюдать, как Ренард рывками сдирает с себя одежду, не замечая, что рвет ее на лохмотья, и при этом не отрывая горящего болотно-зеленого взгляда от распростертого перед ним тела.

Закончив со своей одеждой, Шон всего парой движений сорвал с Беркхарда выданные ему ранее штаны и футболку. Не имея возможности сопротивляться и даже говорить, Ник закрыл глаза и приготовился к самому худшему.