Шрифт:
ПРОЛОГ
Женщина, девушка, мужчина и мальчик сидели, как и положено добрым путникам, у костра в лесу.
– Теперь, когда вы здесь, – сказал мужчина, – объяснения могут немного подождать – сначала мы поедим.
– Очень хорошо, – отозвалась женщина. – Пахнет соблазнительно.
– Спасибо. – Мужчина слегка поклонился. Мальчик молчал.
Девочка пренебрежительно фыркнула, остальные не обратили на нее внимания.
– Что это такое? – поинтересовалась женщина. – Я не узнаю…
– Птица. Скоро будет готова.
– Он ее убил, – обвиняющим тоном заявила девочка.
– Да? – сказала женщина. – А разве ему не следовало этого делать?
– Он умеет только убивать.
Мужчина не ответил, лишь повернул птицу на вертеле. Мальчик молчал.
– Неужели ты ничего не можешь сделать? – спросила девочка.
– Ты имеешь в виду – научить его какому-нибудь ремеслу? – сказала женщина.
Никто не рассмеялся.
– Мы шли через лес, – не унималась девочка. – И не то чтобы я хотела здесь оказаться…
– Ты не хотела? – осведомилась женщина, бросив быстрый взгляд на мужчину. Тот не обращал на них внимания. – Он заставил тебя пойти с ним?
– Ну, он не заставлял, но мне пришлось.
– Хм-м.
– Вдруг мне стало страшно и…
– Чего ты испугалась?
– Ну… этого места. Я хотела пойти по другой дороге. Но он отказался.
Женщина посмотрела на жарящуюся птицу и кивнула.
– Да, они часто так поступают, – со вздохом сказала она. – Именно таким образом они находят жертву и отпугивают хищников. Такие специальные псионические способности…
– Мне все равно, – перебила ее девочка.
– Еда готова, – заявил мужчина.
– Я стала с ним спорить, однако он меня даже не слушал. Вытащил свой нож и швырнул в кусты…
– Да, – кивнул мужчина. – И вот вам, пожалуйста.
– Ты мог, – заявила женщина, неожиданно посмотрев мужчине в глаза, – просто обойти его. Они не нападают на людей.
– Поешьте, – ответил мужчина. – А потом вернетесь к оскорблениям.
Мальчик молчал. Женщина сказала:
– Как хочешь. Но мне любопытно…
Мужчина пожал плечами.
– Я не люблю тех, кто пытается влезть в мое сознание, – заявил он. – Кроме того, они довольно вкусные.
Мальчик, которого звали Савн, продолжать молчать.
Впрочем, при данных обстоятельствах ничего другого ожидать и не следовало.
ГЛАВА 1
Я не выйду за крестьянина,
Что копается в навозе.
Я не выйду за крестьянина,
Что копается в навозе.
Эй-хо-ха, эй-хо-ха!
Шаг вперед, шажок назад,
Под ногами не болтайся.
Шаг вперед, шажок назад,
Под ногами не болтайся.
За кого тогда ты выйдешь?
Эй-хо-ха, эй-хо-ха!
Савн заметил его первым, и если уж на то пошло, именно он первым увидел Предвестников. Предвестники вели себя так, как и положено Предвестникам: сначала их никто не узнал. Савн сказал своей сестре Полинис:
– Лето уже почти закончилось, джареги начали спариваться.
– Какие джареги, Савн? – спросила сестра.
– Вон там, на крыше дома Тэма.
– О, я их вижу. Может быть, они соединились навсегда. У джарегов так бывает.
– Да, и у людей с Востока, – заявил Савн, исключительно для того, чтобы продемонстрировать свою осведомленность.
Поли уже исполнилось восемьдесят, и она начала понимать, что ее брат знает далеко не все, а он никак не мог привыкнуть к этой мысли.
Поли ничего не ответила, и Савн бросил последний взгляд на джарегов. Самка была крупнее, и ее окраска, по мере того как лето уступало место осени, становилась темно-коричневой. Савн догадывался, что весной самец будет зеленым или серым, а самка посветлеет. Он еще немного понаблюдал за тем, как они ждут, пока кто-нибудь умрет. Затем джареги взлетели, сделали круг над домом Тэма и умчались на юго-восток.
Савн и Поли, не подозревая, что Судьба послала им Предзнаменование, промчавшееся у них над головами, направились в дом Тэма, где их накормили салатом со знаменитой приправой Тэма, благодаря которой даже масло из льняного семени казалось вкусным. Салат вместе с жидким соленым супом – вот практически и все, что подавал на стол Тэм после сбора льна, и они успели привыкнуть к такой пище. В любом случае вкус у салата оказался приятнее, чем запах сохнущего льна. На столе стоял еще и сыр, но Тэм так и не овладел искусством его производства, до старого Башмака ему ой как далеко. Тэм еще слишком молод для Хозяина, ему едва исполнилось пять сотен лет.