– Ну и что с того? – вспылила я и вскочила со своего ранее насиженного места. – Мне теперь надо кивать тебе, как китайский болванчик? Да, да и да? Ничего у меня с ним нет и быть не может. Все, вопрос исчерпан, – я развернулась на пятках и направилась к выходу из раздевалки. Слёзы едко щипали глаза и готовы были выплеснуться наружу.

– Стой, – окликнула меня блондинка и схватила за оголенное плечо, и я остановилась, что было очень странно. Она меня жутко взбесила, но я хотела её дослушать, потому что чувствовала, что эта информация будет важной.

– Чего тебе от меня нужно?

Девушка шумно выдохнула и чуть просветлела, но всего лишь на мгновение.

– Ты должна знать, – пыталась закончить она, но её руки заметно дрожали. – Антон никогда не будет твоим.

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила я, пытаясь показать на своём лице огромное безразличие, но у меня ничего не получалось.

– А то, что этот «золотой мальчик» всегда будет с Чеховой, – глаза Светы подёрнулись мутной пеленой, а руки были плотно сжаты в кулаки до такой степени, что ногти впивались в кожу. – А знаешь, почему? Я отвечу. Потому что у их отцов заключена сделка много лет назад, и эти двое еще с младенчества помолвлены, и тогда, когда сучке исполнится восемнадцать, они должны будут окольцеваться.

Мир в моих глазах приобрел расплывчатые очертания, и я резко зажмурилась, пытаясь восстановить зрение. Он же не мог настолько жестоко со мной поступить? Или мог? Да, в данный момент, я верила всему, чему только можно было, но не ему.

– Ты это серьезно? – потирая переносицу, тихо спросила я, мечтая услышать положительный ответ в мою пользу, но девушка выглядела более чем серьезно. Наш разговор прервал громкий звонок на урок.

– Более чем, – ответила она и, обогнув меня справа, направилась в спортивный зал.

В скором времени я сделала то же самое, стараясь всеми своими силами заглушить ту боль, которая открылась сейчас с новой силой.

***

Учительницей по физкультуре была молодая женщина, которой особо и тридцати не дашь. Её образ не позволял этого делать: ярких цветов одежда, светло-русые волосы, модно ассиметрично подстриженные, и миниатюрное, но в тоже время сильное тело. В том, что Офелия Алексеевна ходила в тренажерный зал каждый день, не было сомнений.

– Так, – начала она, выстроив нас по росту по одной стороне зала. Антона на уроке не было, да Юли тоже, что нагоняло на меня плохое предчувствие и всепоглощающую ревность. Теперь слова блондинки Светы казались мне более чем правдивыми. – Ирина Геннадьевна объявила на вчерашнем собрании учителей, что осенний традиционный черно-белый бал состоится через полторы недели, а именно – первого октября, а это значит, что пора репетировать танец, который одиннадцатые классы каждый год исполняют при выходе.

По залу прокатилась волна раздраженных и недовольных возгласов.

– Ну и что это за танец? Надеюсь, что какой-нибудь традиционный черно-белый стриптиз в масле или грязи? – выкрикнул парень в мешковатых штанах и огромной футболке, а затем, засунув два пальца в рот, громко свистнул.

– Да ты что, совсем деру дал, Тим? Да если это будет правдой, я в тот же момент ослепну от тел наших баб, – другой парень, вроде бы Артем, с темными волосами, торчащими ежиком, заливисто рассмеялся и «дал пять» Тимуру.

Их так называемую «шутку» поддержала вся мужская половина класса, а девушки обиженно насупились и вздернули свои идеально напудренные носы кверху.

– Горяев и Словецкий, пошли вон из зала! – Офелия Алексеевна показала рукой на входную дверь. – Я жду, дорогие. Если через минуту вы по-прежнему будете здесь, я позову директора.

– Да ладно? – вспылил инициатор сего выступления и вышел вперед. – И что она сделает? Затащит нас в постельку, как своего приёмного сыночка? Было бы мило, но у меня уже есть та, с которой я могу провести жаркую ночку.

В этот момент все замолчали и уставились на парня, даже учительница открыла рот в недоумении. Так же, как и я, пребывая в состоянии шокового состояния от его слов.

– Откуда такие сведения, Тимур? – еле сдерживаясь, поинтересовалась Офелия Алексеевна, задержав свой взгляд на его лице, при этом злобно сузив глаза. – Не боишься, что за распространение лживых комментариев ты вылетишь отсюда быстрее, чем пробка от шампанского из бутылки.