Владимир Высоцкий. Встречи, интервью, воспоминания
вернуться

Высоцкий Владимир Семенович
Шрифт:

Песни

Песни 1960 – 1966 годов

СЕРЕБРЯНЫЕ СТРУНЫ

У меня гитара есть – расступитесь, стены!Век свободы не видать из-за злой фортуны!Перережьте горло мне, перережьте вены —Только не порвите серебряные струны!Я зароюсь в землю, сгину в одночасье —Кто бы заступился за мой возраст юный!Влезли ко мне в душу, рвут ее на части —Только б не порвали серебряные струны!Но гитару унесли, с нею – и свободу, —Упирался я, кричал: «Сволочи, паскуды!Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду —Только не порвите серебряные струны!»Что же это, братцы! Не видать мне, что ли,Ни денечков светлых, ни ночей безлунных?!Загубили душу мне, отобрали волю, —А теперь порвали серебряные струны…

1962

ТОТ, КТО РАНЬШЕ С НЕЮ БЫЛ

В тот вечер я не пил, не пел —Я на нее вовсю глядел,Как смотрят дети, как смотрят дети.Но тот, кто раньше с нею был,Сказал мне, чтоб я уходил,Сказал мне, чтоб я уходил,Что мне не светит.И тот, кто раньше с нею был, —Он мне грубил, он мне грозил.А я все помню – я был не пьяный.Когда ж я уходить решил,Она сказала: «Не спеши!»Она сказала: «Не спеши,Ведь слишком рано!»Но тот, кто раньше с нею был,Меня, как видно, не забыл, —И как-то в осень, и как-то в осень —Иду с дружком, гляжу – стоят, —Они стояли молча в ряд,Они стояли молча в ряд —Их было восемь.Со мною – нож, решил я: что ж,Меня так просто не возьмешь, —Держитесь, гады! Держитесь, гады!К чему задаром пропадать,Ударил первым я тогда,Ударил первым я тогда —Так было надо.Но тот, кто раньше с нею был, —Он эту кашу заварилВполне серьезно, вполне серьезно.Мне кто-то на плечи повис, —Валюха крикнул: «Берегись!»Валюха крикнул: «Берегись!» —Но было поздно.За восемь бед – один ответ.В тюрьме есть тоже лазарет, —Я там валялся, я там валялся.Врач резал вдоль и поперек,Он мне сказал: «Держись, браток!»Он мне сказал: «Держись, браток!» —И я держался.Разлука мигом пронеслась,Она меня не дождалась,Но я прощаю, ее – прощаю.Ее, как водится, простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того, кто раньше с нею был, —Не извиняю.Ее, конечно, я простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того, кто раньше с нею был, —Я повстречаю!

1962

ЛЕЖИТ КАМЕНЬ В СТЕПИ

Артуру Макарову

Лежит камень в степи,А под него вода течет,А на камне написано слово:«Кто направо пойдет —Ничего не найдет,А кто прямо пойдет —Никуда не придет,Кто налево пойдет —Ничего не пойметИ ни за грош пропадет».Перед камнем стоятБез коней и без мечейИ решают: идти или не надо.Был один из них зол —Он направо пошел,В одиночку пошел, —Ничего не нашел —Ни деревни, ни сел, —И обратно пришел.Прямо нету пути —Никуда не прийти,Но один не поверил в заклятьяИ, подобравши подол,Напрямую пошел, —Сколько он ни бродил —Никуда не добрел, —Он вернулся и пил,Он обратно пришел.Ну а третий – был дурак,Ничего не знал и так,И пошел без опаски налево.Долго ль, коротко ль шагал —И совсем не страдал,Пил, гулял и отдыхал,Ничего не понимал, —Ничего не понимал,Так всю жизнь и прошагал —И не сгинул, и не пропал.

1962

БОЛЬШОЙ КАРЕТНЫЙ

Левону Кочаряну

Где твои семнадцать лет?На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед?На Большом Каретном.Где твой черный пистолет?На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет?На Большом Каретном.Помнишь ли, товарищ, этот дом?Нет, не забываешь ты о нем.Я скажу, что тот полжизни потерял,Кто в Большом Каретном не бывал.Еще бы, ведьГде твои семнадцать лет?На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед?На Большом Каретном.Где твой черный пистолет?На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет?На Большом Каретном.Переименован он теперь,Стало все по новой там, верь не верь.И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешьНет-нет да по Каретному пройдешь.Еще бы, ведьГде твои семнадцать лет?На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед?На Большом Каретном.Где твой черный пистолет?На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет?На Большом Каретном.

1962

ПРАВДА ВЕДЬ, ОБИДНО

Правда ведь, обидно – если завязал,А товарищ продал, падла, и за все сказал:За давнишнее, за драку – все сказал Сашок, —Двое в синем, двое в штатском, черный воронок…До свиданья, Таня, а может быть – прощай!До свиданья, Таня, если можешь – не серчай!Но все-таки обидно, чтоб за просто такВыкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!На суде судья сказал: «Двадцать пять! До встречи!»Раньше б горло я порвал за такие речи!А теперь – терплю обиду, не показываю виду, —Если встречу я Сашка – ох как изувечу!До свиданья, Таня, а может быть – прощай!До свиданья, Таня, если можешь – не серчай!Но все-таки обидно, чтоб за просто такВыкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!

1962

* * *

– Эй, шофер, вези – Бутырский хутор,Где тюрьма, – да поскорее мчи!– Ты, товарищ, опоздал,ты на два года перепутал —Разбирают уж тюрьму на кирпичи.– Очень жаль, а я сегодня спозаранкуПо родным решил проехаться местам…Ну да ладно, что ж, шофер,тогда вези меня в «Таганку», —Погляжу, ведь я бывал и там.– Разломали старую «Таганку» —Подчистую, всю, ко всем чертям!– Что ж, шофер, давай назад,крути-верти свою баранку, —Так ни с чем поедем по домам.Или нет, шофер, давай закурим,Или лучше – выпьем поскорей!Пьем за то, чтоб не осталосьпо России больше тюрем,Чтоб не стало по России лагерей!

1963

* * *

За меня невеста отрыдает честно,За меня ребята отдадут долги,За меня другие отпоют все песни,И, быть может, выпьют за меня враги.Не дают мне больше интересных книжек,И моя гитара – без струны.И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,И нельзя мне солнца, и нельзя луны.Мне нельзя на волю – не имею права, —Можно лишь – от двери до стены.Мне нельзя налево, мне нельзя направо —Можно только неба кусок, можно только сны.Сны – про то, как выйду, как замок мой снимут,Как мою гитару отдадут,Кто меня там встретит, как меня обнимутИ какие песни мне споют.

1963

Я ЖЕНЩИН НЕ БИЛ ДО СЕМНАДЦАТИ ЛЕТ

Я женщин не бил до семнадцати лет —В семнадцать ударил впервые, —С тех пор на меня просто удержу нет:Направо – налевоя им раздаю «чаевые».Но как же случилось, что интеллигент,Противник насилия в быте,Так низко упал я – и в этот момент,Ну если хотите,себя осквернил мордобитьем?А было все так: я ей не изменилЗа три дня ни разу, признаться, —Да что говорить – я духи ей купил! —Французские, братцы,за тридцать четыре семнадцать.Но был у нее продавец из «ТЭЖЭ» —Его звали Голубев Слава, —Он эти духи подарил ей уже, —Налево – направомоя улыбалась шалава.Я был молодой, и я вспыльчивый был —Претензии выложил кратко —Сказал ей: «Я Славку вчера удавил, —Сегодня ж, касатка,тебя удавлю для порядка!»Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,Зубами стуча «Марсельезу», —К гортани присох непослушный язык —И справа и слевая ей основательно врезал.С тех пор все шалавы боятся меня —И это мне больно, ей-богу!Поэтому я – не проходит и дня —Бью больно и долго, —но всех не побьешь – их ведь много.