Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски
вернуться

Пушкин Александр Сергеевич
Шрифт:

ЭВЛЕГА

Вдали ты зришь утес уединенный; Пещеры в нем изрылась глубина; Темнеет вход, кустами окруженный, Вблизи шумит и пенится волна. Вечор, когда туманилась луна, Здесь милого Эвлега призывала; Здесь тихий глас горам передавала Во тьме ночной печальна и одна: «Приди, Одульф, уж роща побледнела. На дикий мох Одульфа ждать я села, Пылает грудь, за вздохом вздох летит… О! сладко жить, мой друг, душа с душою. Приди, Одульф, забудусь я с тобою, И поцелуй любовью возгорит. Беги, Осгар, твои мне страшны взоры, Твой грозен вид, и хладны разговоры. Оставь меня, не мною торжествуй! Уже другой в ночи со мною дремлет, Уж на заре другой меня объемлет, И сладостен его мне поцелуй. Что ж медлит он свершить мои надежды? Для милого я сбросила одежды! Завистливый покров у ног лежит. Но, чу!… идут – так! это друг мой нежный. Уж начались восторги страсти нежной, И поцелуй любовью возгорит». Идет Одульф; во взорах – упоенье, В груди – любовь, и прочь бежит печаль; Но близ его во тьме сверкнула сталь, И вздрогнул он – родилось подозренье: «Кто ты? – спросил, – почто ты здесь? Вещай, Ответствуй мне, о, сын угрюмой ночи!» «Бессильный враг! Осгара убегай! В пустынной тьме что ищут робки очи? Страшись меня, я страстью воспален: В пещере здесь Эвлега ждет Осгара!» Булатный меч в минуту обнажен, Огонь летит струями от удара… Услышала Эвлега стук мечей И бросила со страхом хлад пещерный. «Приди узреть предмет любви твоей! — Вскричал Одульф подруге нежной, верной. — Изменница! ты здесь его зовешь? Во тьме ночной вас услаждает нега, Но дерзкого в Валгалле ты найдешь!» Он поднял меч… и с трепетом Эвлега Падет на дерн, как клок летучий снега, Метелицей отторженный со скал! Друг на друга соперники стремятся, Кровавый ток по камням побежал, В кустарники с отчаяньем катятся. Последний глас Эвлегу призывал, И смерти хлад их ярость оковал.

ЭПИГРАММА

Арист нам обещал трагедию такую, Что все от жалости в театре заревут, Что слезы зрителей рекою потекут. Мы ждали драму золотую. И что же? дождались – и, нечего сказать, Достоинству ее нельзя убавить весу, Ну, право, удалось Аристу написать Прежалкую пиесу.

ЭПИГРАММА

(ПОДРАЖАНИЕ ФРАНЦУЗСКОМУ)
Супругою твоей я так пленился, Что если б три в удел достались мне, Подобные во всем твоей жене, То даром двух я б отдал сатане, Чтоб третью лишь принять он согласился.

MON PORTRAIT[32]

Vous me demandez mon portrait, Mais peint d’apres nature; Mon cher, il sera bientot fait, Quoique en miniature. Je suis un jeune polisson, Encore dans les classes; Point sot, je le dis sans facon Et sans fades grimaces. Onc il ne fut de babillard, Ni docteur en Sorbonne — Plus ennuyeux et plus braillard, Que moi-meme en personne. Ma taille а celles des plus longs Ne peut кtre egalee; J’ai le teint frais, les cheveux blonds Et la tete bouclee. J’aime et le monde et son fracas, Je hais la solitude; J’abhorre et noises, et debats, Et tant soit peu l’etude. Spectacles, bals me plaisent fort, Et d’apres ma pensee, Je dirais ce que j’aime encor… Si n’etais au Lycee. Apres celа, mon cher ami, L’on peut me reconnaоtre: Oui! tel que le bon Dieu me fit, Je veux toujours paraоtre. Vrai demon pour l’espieglerie, Vrai singe par sa mine, Beaucoup et trop d’etourderie. Ma foi, voilа Pouchkine.

STANCES[33]

Avez-vous vu la tendre rose, L’aimable fille d’un beau jour, Quand au printemps а peine eclose, Elle est l’image de l’amour? Telle а nos yeux, plus belle encore, Parut Eudoxie aujourd’hui; Plus d’un printemps la vit eclore, Charmante et jeune comme lui. Mais, helas! les vents, les tempetes, Ces fougueux enfants de l’hiver, Bientot vont gronder sur nos tetes, Enchaоner l'eau, la terre et l’air. Et plus de fleurs, et plus de rose! L’aimable fille des amours Tombe fanee, а peine eclose; Il a fui, le temps des beaux jours! Eudoxie! aimez, le temps presse: Profitez de vos jours heureux! Est-ce dans la froide vieillesse Que de l’amour on sent les feux?

1815

БАТЮШКОВУ

В пещерах Геликона Я некогда рожден; Во имя Аполлона Тибуллом окрещен, И светлой Иппокреной Сыздетства напоенный, Под кровом вешних роз, Поэтом я возрос. Веселый сын Эрмия Ребенка полюбил, В дни резвости златые Мне дудку подарил. Знакомясь с нею рано, Дудил я непрестанно; Нескладно хоть играл, Но Музам не скучал. А ты, певец забавы И друг пермесских дев, Ты хочешь, чтобы, славы Стезею полетев, Простясь с Анакреоном, Спешил я за Мароном И пел при звуках лир Войны кровавый пир. Дано мне мало Фебом: Охота, скудный дар. Пою под чуждым небом, Вдали домашних лар, И, с дерзостным Икаром Страшась летать недаром, Бреду своим путем: Будь всякий при своем.

ВИШНЯ

Румяной зарею Покрылся восток, В селе за рекою Потух огонек. Росой окропились Цветы на полях, Стада пробудились На мягких лугах. Туманы седые Плывут к облакам, Пастушки младые Спешат к пастухам. С журчаньем стремится Источник меж гор, Вдали золотится Во тьме синий бор. Пастушка младая На рынок спешит И вдаль, припевая, Прилежно глядит. Румянец играет На полных щеках, Невинность блистает На робких глазах. Искусной рукою Коса убрана, И ножка собою Прельщать создана. Корсетом прикрыта Вся прелесть грудей, Под фартуком скрыта Приманка людей. Пастушка приходит В вишенник густой И много находит Плодов пред собой. Хоть вид их прекрасен Красотку манит, Но путь к ним опасен — Бедняжку страшит. Подумав, решилась Сих вишен поесть, За ветвь ухватилась На дерево взлезть. Уже достигает Награды своей И робко ступает Ногой меж ветвей. Бери плод рукою — И вишня твоя, Но, ах! что с тобою, Пастушка моя? Вдали усмотрела, — Спешит пастушок; Нога ослабела, Скользит башмачок. И ветвь затрещала — Беда, смерть грозит! Пастушка упала, Но, ах, какой вид! Сучок преломленный За платье задел; Пастух удивленный Всю прелесть узрел. Среди двух прелестных Белей снегу ног, На сгибах чудесных Пастух то зреть мог, Что скрыто до время У всех милых дам, За что из эдема Был выгнан Адам. Пастушку несчастну С сучка тихо снял И грудь свою страстну К красотке прижал. Вся кровь закипела В двух пылких сердцах, Любовь прилетела На быстрых крылах. Утеха страданий Двух юных сердец, В любви ожиданий Супругам венец. Прельщенный красою, Младой пастушок Горячей рукою Коснулся до ног. И вмиг зарезвился Амур в их ногах; Пастух очутился На полных грудях. И вишню румяну В соку раздавил, И соком багряным Траву окропил.

ВОДА И ВИНО

Люблю я в полдень воспаленный Прохладу черпать из ручья И в роще тихой, отдаленной Смотреть, как плещет в брег струя. Когда ж вино в края поскачет, Напенясь в чаше круговой, Друзья, скажите, – кто не плачет, Заране радуясь душой? Да будет проклят дерзновенный, Кто первый грешною рукой, Нечестьем буйным ослепленный, О страх!… смесил вино с водой! Да будет проклят род злодея! Пускай не в силах будет пить, Или, стаканами владея, Лафит с цимлянским различить!

ВОСПОМИНАНИЕ

(К ПУЩИНУ)
Помнишь ли, брат мой по чаше[34], Как в отрадной тишине Мы топили горе наше В чистом, пенистом вине? Как, укрывшись молчаливо В нашем темном уголке, С Вакхом нежились лениво, Школьной стражи вдалеке? Помнишь ли друзей шептанье Вкруг бокалов пуншевых, Рюмок грозное молчанье, Пламя трубок грошевых? Закипев, о, сколь прекрасно Токи дымные текли!.. Вдруг педанта[35] глас ужасный Нам послышался вдали… И бутылки вмиг разбиты, И бокалы все в окно — Всюду по полу разлиты Пунш и светлое вино. Убегаем торопливо — Вмиг исчез минутный страх! Щек румяных цвет игривый, Ум и сердце на устах, Хохот чистого веселья, Неподвижный, тусклый взор Изменяли час похмелья[36], Сладкий Вакха заговор. О, друзья мои сердечны! Вам клянуся, за столом Всякий год в часы беспечны Поминать его вином.