И чинарики стрелял.

Он то плакал, то смеялся,

То щетинился, как ёж.

Он над нами издевался.

Сумасшедший — что возьмешь!

Взвился бывший алкоголик,

Матерщинник и крамольник:

«Надо выпить треугольник!

На троих его — даёшь!»

Разошёлся — так и сыпет:

«Треугольник будет выпит!—

Будь он параллелепипед,

Будь он круг, едрёна вошь!»

Больно бьют по нашим душам

«Голоса» за тыщи миль.

Зря «Америку» не глушим,

Зря не давим «Израиль»!

Всей своей враждебной сутью

Подрывают и вредят —

Кормят-поят нас бермутью

Про таинственный квадрат.

Лектора из передачи!

Те, кто так или иначе

Говорят про неудачи

И нервируют народ,—

Нас берите, обречённых!

Треугольник вас, учёных,

Превратит в умалишённых,

Ну, а нас — наоборот.

Пусть безумная идея —

Не рубите сгоряча,

Вызывайте нас скорее

Через доку главврача.

С уваженьем. Дата. Подпись.

Отвечайте нам! А то —

Если вы не отзоветесь —

Мы напишем в «Спортлото».

(1976–1977]

* * *

Живу я в лучшем из миров —

Не нужно хижины мне.

Земля — постель, а небо — кров,

Мне стены — лес, могила — ров,

Мурашки по спине.

А мне хорошо!..

Лучи палят — не надо дров,

Любой ко мне заходи!

Вот только жаль, не чинят кров,

А в этом лучшем из миров Бывают и дожди.

Но мне хорошо…

И всё прекрасно — всё по мне,

Хвала богам от меня!

Ещё есть дырка на ремне.

Я мог бы ездить на коне,

Но только нет коня.

Но мне хорошо…

[1976]

* * *

В тайгу!

На санях, на развалюхах,

В соболях или в треухах,

И богатый, и солидный, и убогий.

Бегут!

В неизведанные чащи,

Кто-то реже, кто-то чаще,

В волчьи логова, в медвежие берлоги.

Стоят,

Как усталые боксеры,

Вековые гренадеры,

В два обхвата, в три обхвата и поболе.

И я

Воздух ем, жую, глотаю,

Да я только здесь бываю —

За решеткой из деревьев — но на воле.

[1976]

* * *

Я дышал синевой,

Белый пар выдыхал,

Он летел, становясь облаками.

Снег скрипел подо мной,

Поскрипев — затихал,

А сугробы прилечь завлекали.

И звенела тоска, что в безрадостной песне поётся,

Как ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи.

Усыпив, ямщика заморозило жёлтое солнце,

И никто не сказал — шевелись, подымайся, не спи.

Всё стоит на Руси До макушек в снегу —

Полз, катился, чтоб не провалиться.

Сохрани и спаси!

Дай веселья в пургу!

Дай не лечь, не уснуть, не забыться!

Тот ямщик-чудодей бросил кнут и — куда ему деться —

Помянул он Христа, ошалев от заснеженных вёрст.

Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться,

Ну, а он в доброте их жалел, и не бил, и замерз.

Отраженье своё Увидал в полынье,

И взяла меня оторопь: впору б Оборвать житиё —

Я по грудь во вранье!

Выпить штоф напоследок — ив прорубь.

Хоть душа пропита — ей там, голой, не выдержать стужу.

В прорубь надо да в омут, но — сам, а не руки сложа.

Пар валит изо рта — эх, душа моя рвётся наружу!

Выйдет вся — схороните, зарежусь — снимите с ножа.

Снег кружит над землёй,

Над страною моей,

Мягко стелет, в запой зазывает…

Ах, ямщик удалой

Пьёт и хлещет коней!

А не пьяный ямщик замерзает.

[1973–1976]

НИТЬ АРИАДНЫ

Миф этот в детстве каждый прочел,

Черт побери!

Парень один к счастью прошел

Сквозь лабиринт.

Кто-то хотел парня убить —

Видно, со зла,

Но царская дочь путеводную нить

Парню дала.

С древним сюжетом знаком не один ты.