ее малыша.

– А вдруг я проголодаюсь? – спрашивал он.

– Я принесу тебе еды, - отвечала медведица.

– А вдруг я захочу пить?

– Я принесу тебе воды.

– Что, если я испугаюсь?

– Я раскидаю всех монстров и защищу тебя.

И, в конце концов, медвежонок спрашивал:

– А что, если я не смогу дотянуться до того, чего хочу?

И тогда медведица отвечала:

– Я верю в тебя и сделаю все, чтобы ты смог дотянуться до того, чего хочешь. Я знаю, ты сможешь

дотянуться до Луны - и выше.

Моя мама всегда говорила, что именно так и чувствует себя одинокий родитель, когда растит

ребенка. У нее ничего не было, но она хотела, чтобы у меня было все. И до сих пор хочет.

Теперь же она указала на меня пальцем.

– Просто будь собой вечером. Всё равно все будут заняты Брук и Энди, а не тобой и Люком.

– Ну, знаешь, я именно на это и надеюсь, - отшутилась я. – Несмотря на то, что ты думаешь, что я

эгоистка.

Мама лишь цокнула языком и вышла. Когда она поднялась наверх, дрель замолкла, мама что-то

сказала, раздался смех. С сестрами мы шутили о ней. С папой она шутила о нас.

– Я все слышала! – крикнула я, хоть это и не было правдой. Снова смех.

Вот почему они так любят прийти в мою комнату и устроить в ней разгром? Утром я, как всегда,

застелила кровать, закрыла двери шкафа, на полу и на тумбочке ничего не валялось, а теперь на

моем столе лежат ключи и солнцезащитные очки Эмбер, мамины шлепанцы стоят возле моей

кровати, какие-то смятые бумажки лежат возле мусорной корзины. Я лишь покачала головой,

собирая их, но тут мое внимание привлек мамин почерк на одной из них.

Развернув скомканный листок, я поняла, что это одна из рекламок «Пляжей Колби», а на ее

обороте было написано карандашом: «В 16:15 звонил твой отец».

Часы на моем левом запястье говорили, что сейчас полседьмого вечера, так что через полчаса я

уже должна быть с Люком на празднике. Но это важнее. Я разгладила рекламку и решительно

пошла наверх.

Первое, что бросилось мне в глаза – наша кухня, захваченная папой, и, конечно, дрель в его руках.

Посреди кухни также лежала дверь, которую папа самозабвенно сверлил. Кроме него, дрели,

подставки и двери на кухне не было ничего – привычное явление с тех пор, как он стал брать

работу на дом и превратил кухню в мастерскую. Мама стояла у окна и наблюдала за его работой,

увидев меня, она улыбнулась.

– Ррр! – зарычала дрель. Я подошла к маме и показала ей листок. Улыбка на ее лице увяла.

– Я как раз собиралась, - (Ррр!), - сказать тебе.

– Но не сказала.

Ррр!

– Да. Напрасно. Просто я отвлеклась, когда ты стала…

Ррр! Ррр!

Я подняла руку, останавливая ее.

– Пап! – Ррр! – Папа!

Наконец, папа услышал меня и выключил дрель.

– Привет, Эмалин, - улыбнулся он. – Как день прошел?

– Ты можешь подождать пару секунд?

– Подождать с работой? – переспросил он.

– Ты не против?

Он лишь вопросительно взглянул на маму, затем пожал плечами.

– Ладно, - легко согласился папа и отложил дрель в сторону, затем взял стоявшую неподалеку на

полу баночку газировки. Мы с мамой наблюдали за тем, как он открывает крышку, делает глоток и

с наслаждением зажмуривается. Открыв глаза, он наткнулся на наши взгляды. – Ого. Что я

пропустил?

– Ничего, - отозвалась мама.

– Она не сказала мне, что звонил отец, - в тот же момент ответила я. Папа посмотрел на маму.

– Опять? Серьезно?

– Я забыла, - она виновато опустила голову. – Просто закрутилась.

Я приподняла бровь, глядя на папу. Он отставил бутылку в сторону.

– Но ты ведь узнала об этом, правильно?

– Потому что эта бумажка не долетела до мусорки, - я потрясла листочком. Папа пожал плечами.

Он устал от этой вечно повторяющейся истории.

– В любом случае, ты теперь в курсе.

Он всегда занимал нейтральную позицию, не поддерживая ни меня, ни ее, а меня это

раздражало.

– Вот почему ты так к этому относишься? – повернулась я к маме. – Просто понять не могу!

– Можешь, - откликнулся папа. На несколько мгновений повисла тишина, так что стал слышен даже