– По какому праву...

– Империо!
– Беллатриса тоже наставила на нее волшебную палочку, зная, что против сдвоенного заклятия не устоял еще никто.

– Где Нина Самойлова?
– повторил Волан-де-Морт.

– Вот здесь, - указала на одну из камер в плане учреждения чиновница.
– В больничном спецблоке...

* Эвелина.

– О, смотри, смотри, она подошвы лаком красит, ну, бомбово! "На ла-абутенах и в о...ных штанах"... Ну, шкодно!

– Ой, Катька! Улет! И где ты такое берешь?

– Эвка! Иди посмотреть! Во ржачный клип! Вау, она к полу прилипла!

– Не хочу, мне эти лабутены до лампочки.

– А че тебе по жизни не до лампочки? Самойлова твоя контуженная, что ли?

– Нам что, тоже голову пеплом посыпать от того, что твоя подружка в тюрьме дурака валяет?

– Дурака валяет ваша героиня, - огрызнулась Эвелина.
– Истерика из-за туфель - полный тупизм.

– Тебе все тупизм... А-а, Маринка, выключай видео, Марго приехала!

– И потом, Нину обследовали у Бехтерева и признали вменяемой, так что вовсе она не контуженная...

– Да иди ты со своей Ниной! Марин, а в пекарне сегодня есть пироги с мясом? Купим к обеду?

*

Эвелина с досадой пристукнула ладонью по двери: "Ну и где они, эти волшебники, когда нужны? То шастали толпами, то никого нет!".

Из-за стеллажа доносились голоса Кати и Марины, в отсутствие читателей обсуждающих, какой стиральный порошок лучше - "Ушастый нянь" или "Я родился"...

Эвелина вспомнила, как однажды они с подругой прошли через портал. Нина так хотела увидеть вид с плато. "А я не пустила ее, дура пугливая. А теперь она в тюрьме и ничего, кроме решеток, не видит...".

На днях Штерн с трудом добился для Эвелины свидания с Ниной без стекла, надеясь, что подруга сможет повлиять на упрямицу.

– Я покурю, - бросила Эвелина сотрудницам и вышла. Те едва услышали ее, теперь увлеченно дискутируя о преимуществах "Фруктоняни" перед "Агушей".

С Залива тянуло свежим финским ветром, и Эва снова ощутила болезненный укол: сколько раз они плавали на этом пляже с Ниной... Нина!

... Она лежала под капельницей, укрытая пледом; под головой - подушка. Вблизи Нина выглядела еще более истощенной, чем в зале суда.

Генрих деликатно отошел к окну, чтобы не мешать разговору девушек.

– Эви, привет, - улыбнулась Нина, повернув голову.
– Вот здорово-то... Только не плачь и не будем говорить о голодовке... Ладно? Я уже сказала, когда прекращу ее... Что с дверью?
– шепнула она.

– Не обращала внимания уже давно...

– Эви, не надо, - Нина коснулась кончиками пальцев плеча Эвелины. Тонкие пальцы, выступающие косточки, сухая горячая кожа, покрытая аллергической сыпью - как эта женщина была не похожа на прежнюю цветущую Нину!
– Я просила не плакать... Меня ведь до суда уже осудили, не разобравшись, как абсурдно обвинение... Мне никто не верит. И я не знаю, как еще доказать свою честность...

– Но такой ценой?..

– А ты думаешь, что мне легче с клеймом террористки?..

Девушки проговорили до конца процедур. Уходила Эвелина с еще более тяжелым сердцем. Нина была непреклонна. А на работе балагурила Катя, ехидничала Марина, ворчала Степанида, шумно зевала Леокадия из читального зала, ругалась по телефону Марго. Все было как всегда, и никому не было дела до голодающей в следственном изоляторе девушки, протестующей против несправедливого обвинения. "Одна. Сама за себя и за Нину. Только чудо может помочь. Только чудо...".

* Дочь

У специального блока тюремной больницы их снова атаковали охранники с автоматами. Волан-де-Морт и Беллатриса вскинули палочки. Сверкнула яркая зеленая вспышка. Потом Беллатриса снесла дверь вместе с частью стены. Медсестра и две надзирательницы завопили от ужаса. Игнорируя их, женщина подошла к двери палаты - с окошком и массой затворов. Впрочем, на поверку они оказались полным барахлом и открылись от простого заклятия "Аллохомора".

Палата была четырехместной, но в ней оказалась только одна пациентка. Девушка свернулась клубочком на койке, лицом к стене. Она спала или ослабела до предела потому, что никак не реагировала на шум боя, только застонала и натянула одеяло на голову.

Врач, который зашел осмотреть Нину, попытался загородить дорогу Волан-де-Морту. Сообразив, что этот магл в белом халате все-таки пытался оказать его дочери медицинскую помощь, Темный Лорд не стал убивать или калечить его, а просто оглушил Конфундусом.

Когда бывший Том Реддл вошел в палату, Нина слабо пошевелилась, и одеяло сползло с ее головы. При виде исхудавшей дочери Лорд вспомнил, как полтора года назад входил в другую тюремную камеру, к другой измученной женщине... Судя по лицу Беллатрисы, она вспомнила о том же...