Миколайчик. Я знаю, что наша судьба была предрешена в Тегеране.

Черчилль. Она была там спасена… Польша получит гарантии трех держав. От нас — наверняка. Действия президента ограничены американской конституцией. Во всяком случае, вы ничего не теряете, потому что русские все равно уже там.

Миколайчик. Мы теряем все.

Черчилль. Болота Припяти и пять миллионов человек. Украинцы не принадлежат к вашему народу. Спасайте свой народ и предоставьте нам возможность для эффективных действий“ [436] .

Столь же безрезультатными оказались и контакты 17 октября с Осубкой-Моравским. Миколайчик пытался придерживаться старой линии, предлагая ППР три места в будущем правительстве и категорически отвергая даже возможность объединения с ПКНО. Разумеется, Осубка-Моравский не мог принять столь унизительные для него условия достижения компромисса. Поэтому вернувшемуся в Лондон после полного провала своей миссии Миколайчику пришлось 24 ноября подать в отставку. Уступить пост премьера представителю крайне правого крыла ППС Т. Арцишевскому.

Теперь у Кремля руки оказались развязанными. Ведь его попытки, хотя и весьма вялые, далекие от возможного упорства и настойчивости в достижении примирения на деловой основе двух польских политических группировок, не увенчались успехом. Окончились безрезультатно из-за очевидной уже всем несговорчивости и бессмысленного упрямства лондонцев. Только по их вине. А раз все произошло именно так, то, следовательно, можно было и пойти навстречу властолюбивым устремлениям КРН. Позволить, наконец, ей осуществить давно желанное — преобразовать ПКНО во временное правительство. Это и произошло 31 декабря, формально — по настойчивому требованию населения освобожденных районов Польши. И практически сразу же, 5 января 1945 года, СССР признал новый властный орган [437] .

Необычайно благоприятная ситуации, сложившаяся летом 1944 года, предоставила советскому руководству возможность попытаться осуществить программу-максимум своей доктрины национальной безопасности. Не ограничиваться достигнутым — созданием пояса дружественных стран вдоль западной границы, но и продвинуться несколько дальше. Возвести еще одну, дальнюю „линию обороны“. Установить тесные союзнические долговременные отношения с Чехословакией, Югославией и Болгарией.

На редкость стремительно и в то же время необычайно удачно для Советского Союза менялось положение в Болгарии. Едва только Красная Армия вышла на ее северную границу, как в Софии — 5 сентября — поспешно огласили программную правительственную декларацию. Заявили о восстановлении демократических свобод, роспуске фашистских организаций, о денонсации антикоминтерновского пакта и намерении впредь проводить политику нейтралитета. Однако СССР и его союзников подобная попытка уклониться от принципиальных решений не удовлетворила, ибо мало что меняла по существу. Сохраняла в силе давнюю ориентацию страны на Берлин, пребывание на болгарской территории немецких войск и болгарских оккупационных — в Греции и Югославии. Именно поэтому Советский Союз счел возможным, даже необходимым разорвать дипломатические отношения с Болгарией и объявить ей войну.

7 сентября софийский режим попытался вновь отсрочить свой крах очередными уступками. Разорвал все же дипломатические отношения с Германией, а 8 — декларировал состояние войны с нею. Однако даже с такими мерами он безнадежно опоздал. Соединения Красной Армии уже начали продвижение от Дуная к югу, не встречая ни малейшего, хотя бы символического сопротивления со стороны болгарской армии. В тот же день в Софии было сформировано новое правительство — Кимона Георгиева. Оно отдало приказ об аресте членов прогерманского регентского совета и объявило о готовности сделать все, что только от него потребуют, для официального выхода из войны.

Удовлетворенное достигнутым, советское руководство заявило о прекращении военных действий в Болгарии. Условия же, предъявленные правительству Георгиева, оказались достаточно мягкими. Требовали лишь вывода войск с территорий Югославии и Греции, занятых в ходе боевых действий на стороне Германии. Эвакуация болгарских частей началась 10 октября, а 28 октября в Москве министр иностранных дел Болгарии П. Стайнович и командующий 3-м украинским фронтом маршал Ф. И. Толбухин подписали соглашение о перемирии.

Единственной страной, где столь >дачно опробованный трижды сценарий не оправдал себя, стала Чехословакия. Страна, с которой у Советского Союза на всем протяжении войны ни разу не возникало ни проблем, ни осложнений. Еще 18 июля 1941 года в Лондоне с ее правительством в эмиграции был подписан договор о совместной борьбе с Германией, развитый московским соглашением от 27 сентября 1941 года, регламентировавшим создание на территории СССР чехословацких воинских частей, и лондонским от 12 декабря 1943 года — о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве. В феврале 1942 года в Советском Союзе началось формирование отдельного чехословацкого батальона, который спустя два года удалось развернуть в корпус: две пехотных, одну десантную, одну танковую бригады и авиаполк, с марта 1943 года доблестно действовавшего на советско-германском фронте.

В середине апреля 1944 года Красная Армия вышла в районе Закарпатья на старую границу Чехословакии, но не стала преодолевать Карпаты. Предполагалось, что двинутся советские части дальше на запад только после того, как для того сложится благоприятная военно-политическая обстановка. Когда Словацкий национальный совет (СНС) — региональный центр антифашистского сопротивления, образованный осенью 1943 года на многопартийной основе, начнет вооруженное восстание. Опираясь на настроенную антинемецки 47-тысячную армию марионеточного „Словацкого государства“, собственными силами освободит территорию от Кошице до Брно. Рассчитывая на безусловную удачу задуманного, СССР и Чехословакия еще 30 апреля заключили соглашение, предусматривавшее в деталях взаимоотношения командования Красной Армии с национальной администрацией правительства Эдуарда Бенеша, которую предполагалось создавать в ходе восстания. Новый документ, вместе с тем, подтвердил и весьма важное для послевоенного устройства Европы: независимость Чехословакии в границах, существовавших до Мюнхена.