Шрифт:
Поручик Фиолетов зло посмотрел в спину полковника. Он видел зеленый френч, золото смятых погон и тщательно начищенные хромовые сапоги с никелированными шпорами, которые изредка звякали в такт усталому движению лошадей.
Глава 3
Весь день белые войска шли через город. У Благовещенского собора их встречали хлебом-солью именитые жители — архиерей, бывший председатель Думы, дворяне и купцы. Ревели оркестры. Качались ряды винтовок с плоскими штыками. Вал за валом шли добровольческие отряды. Офицерские сводные роты потрясали воображение обывателей литым нерушимым строем. Зрители кричали «ура!» и бросали с балконов конфетти.
Казаки качались в седлах, держа у стремян длинные пики, выпустив из-под лакированных козырьков фуражек расчесанные чубы. В белоснежных черкесках гарцевали моложавые генералы. Легко, как призрак, пронеслась «волчья сотня». Чадя плохим бензином, вполз на площадь броневик с размашистой надписью на круглой башне: «Освободитель». На рысях прогрохотала конная артиллерия с лихими ездовыми на передках. А затем поплыла серой рекой подневольная пехота в рваных сапогах, в обмотках, в шинелях без хлястиков. На головах папахи и выгоревшие картузы. Сбиваясь с ноги, торопливо, под злые окрики офицеров полки катились мимо громадного собора бесконечной лентой.
В это время в молчаливых пригородах, в рабочих районах уже начались первые аресты. Хватали по доносам добровольных осведомителей и предателей. На берегу пересохшей реки плотники в распоясанных гимнастерках с погонами сколачивали из свежеоструганных бревен виселицу на двенадцать человек.
Контрразведка облюбовала себе здание гостиницы «Палас». Раньше как-то не обращали внимание на этот дом, а сейчас словно увидели его серые стены, мрачных бетонных атлантов и чугунные цепи, поддерживающие тяжелые козырьки над дубовыми дверями. Здесь неподвижно стал солдат с черным суконным ромбом на рукаве, в центре которого белели череп и скрещенные кости.
Воры пришли к торговке краденым.
— Она баба злая и жадная, — сказал Джентльмен, пропуская спутников в подвал.
— Людка на нас капитал оставила, — хмыкнул Неудачник. Долго стучали в дверь, пока ее не открыла худая простоволосая женщина с испитым желчным лицом.
— Встречай гостей, Людмила, — сказал Джентльмен.
— А я никого не звала, — сердито отрезала женщина. — Не по нынешним временам гостями заниматься.
— Не узнаешь? — сощурился Неудачник.
— Что вам от меня надо?
— Пропусти в дом, — попросил Джентльмен.
Она захлопнула дверь, но Джентльмен успел подставить ногу.
— Ох и стерва ты, Людка, — удивился он и, отстранив ее, вошел в комнату. — Давайте сюда, ребятишки.
В низком подвале светилась крошечная лампадка. Отблески играли на множестве небольших икон. У стены стояла громадная деревянная кровать с горой белоснежных подушек. Пахло какими-то травами и валерьянкой.
Все опустились на венские стулья, только Людмила осталась у двери.
— Проходи, не бойся, — усмехнулся Джентльмен. — Быстро ты забываешь своих друзей. Напомнить, красавица?
— Говори и уматывайся, — хмуро сказала женщина.
— А ну, цыц! — пристукнул кулаком Джентльмен. — Вот что, Людка… Мы только с казенных квартир. Барахло у тебя есть? Надо приодеться. Эту рвань вонючую можешь взять себе.
— Осчастливил, — фыркнула женщина. — Я воров не укрываю.
— Зато ворованое покупаешь, — Неудачник весело хохотнул. — Я один тебе столько шмоток переносил!
— Пользы тебе от этого было мало, — презрительно сощурилась женщина. — То-то и кличут Неудачником.
— Заткнись! — крикнул обиженно Неудачник.
— Третий-то кто? — спросила женщина и кивнула на Андрея.
— Свой человек, — ответил Джентльмен. — Федька Блондин. Сидел за грабиловку. Из камеры выпустили.
— Чего-то личность чужая, — сухо проговорила женщина и царапнула Андрея острым взглядом. — Не признаю.
— Московский парень, — успокоил ее Джентльмен.
— Морда гладкая… Не нашего поля ягода.
Андрей с угрозой поднял голову.
— Ты знай свое дело, старуха, а то…
— Что то? — с вызовом спросила она.
Андрей медленно встал из-за стола. С гулом рухнул стул на каменный пол. Женщина посмотрела в его округлившиеся от гнева, яростные глаза, и желтизна схлынула с ее щек.
— Ладно… Ишь ты какой! — буркнула она. — Садись… Гостем будешь.
— Садись и ты, королева, — усмехнулся Андрей. Женщина опустилась на стул боком, на самый краешек, точно чужая в своем доме, положила руки на скатерть.