Причал любви

Пожилой мужчина не спеша шел по главной улице прибрежного поселка. Высокий, крепкий, с совершенно седыми волосами, хотя издалека казалось, будто светлые волосы просто выгорели на солнце. Крупное лицо, на котором морские штормы вырезали глубокие морщины.

На нем были просторные светло-кремовые брюки и тенниска голубого цвета. Если бы не солнцезащитные очки, то было бы видно, что глаза у него тоже голубые и довольно яркие.

Мужчина шел не торопясь, опираясь на полированную трость с массивным набалдашником в форме футбольного меча.

Он совершал свою пешую прогулку к центру каждый день, в любую погоду, словно хранитель этого мира.

Поселок в этот ранний час был безлюден, но у здания муниципалитета стояла полная женщина в розовой, слишком яркой для буднего дня кофточке, и таких же вызывающе красных брючках.

Около нее стояла дорожная сумка на колесиках.

Лицо женщины прикрывала шляпа, что-то среднее между сомбреро и панамой от пчел.

Рядом с незнакомкой местный полицейский что-то рассматривал в паспорте с алой корочкой.

– Господин Гуннар, помогите, пожалуйста!
– Прокричал молодой служитель закона.

Мужчина заспешил, ведь неудобно заставлять ждать даму и полицейского.

К тому же, сказать по правде, ему захотелось взглянуть на незнакомку поближе.

Узнать, к кому она приехала. Ведь так давно к ним в Кер…ис никто не приезжал.

Дама вблизи оказалась не такой уж молодой, чего нельзя было предположить по ее наряду.

Полицейский отдал честь подошедшему и растерянно сказал:

– Вот только смог понять, что ищет госпиталь. Английский не знает, а я русский не знаю. Господин Гуннар, поговорите с ней, пожалуйста. Может быть Вы что-то поймете?

– Здравствуйте, – на русском языке обратился Гуннар к приезжей.

– Ну, наконец-то, хоть можно все объяснить.
– Обрадовалась женщина.
– Я уже полчаса на солнцепеке стою, а ваш полисмен ни бум-бум.

– Меня зовут Гуннар, а Вас?- Как можно тактичнее мужчина прервал поток слов незнакомки.

– Дина. Я с Алтая. Виза гостевая, все честь по чести. Мне госпиталь нужен. Американский.

Гуннар от удивления даже закашлялся.

– Госпиталь? У нас только амбулатория. Больница в уездном центре.

Полицейский, видя, что диалог налаживается, еще раз приложил руку к фуражке, и поспешил по своим делам.

А Гуннар пригласил даму в небольшой сквер, где в тени лип и берез прятались удобные лавочки.

Старинный барометр не обманул, штиль, полный штиль.

Мужчина хотел помочь женщине с вещами, но та, обидев его, помощи не приняла, сама повезла сумку по тротуару.

В сквере было хорошо, пели птицы, дворник поливал клумбы с цветами, над которыми вились шмели и осы.

– Я правильно Вас понял, госпиталь ищите?

– Да, американский, и база здесь, где-то у моря, - уточнила Дина.

Гуннар удивленно смотрел на гражданку Российской Федерации, так открыто говорившей о поисках базы НАТО.

– Я очень Вас огорчу, если сообщу, что ни базы, ни госпиталя у нас в поселке нет и никогда не было?

– Да как же вы не понимаете!
– Заволновалась Дина.
– Это ведь Кер...ис? !!!

– Да.

– Вот сейчас, потерпите, - и женщина достала из висевшей у нее через плечо маленькой женской сумочки распечатанные на принтере листки.

Это были письма.

Некий Джон Макгаваейр, раненный в Афганистане герой-полковник, прибыл на лечение в Литву в американский госпиталь. Но по причине задержки выплаты за ранение просил «любимую Диночку» выслать ему три тысячи евро.

Потом Дина достала еще и фотографию.

С глянцевой бумаги на Гуннара смотрел красивый, ухоженный мужчина с седыми висками, в военной форме США.

"Такие вот нравятся женщинам. Причем вне зависимости от возраста"- подумал Гуннар.

– А кто он вам?- спросил, и сам устыдился своей бестактности.

Лицо у Дины покрылось мелким капельками пота, на щеках и шее проявились розовые пятна. Но она нисколько ни обиделась.

– Мой любимый человек, - ответила она, и столько в голосе было нежности и правдивости, что Гуннару стало обидно, что так любят вовсе не его.

Этой немолодой женщине удалось сделать невозможное: задеть его мужское самолюбие второй раз за час.

Что-то такое случилось с ним, загудела какая-то струна, и он сделал то, что не делал уж лет пятнадцать.

– Что это мы сидим на лавочке? Пойдемте в кафе, я угощу вас замечательным мохито. А цеппелины - это вообще наше литовское достояние.