— Или нянечкам для душевнобольных. Смотря насколько нам повезет, — сказал я. Леви пожал плечами.

— В одном Эли был прав. Калев был бы нам благодарен. Уже за то, что мы все не забыли.

Мне вдруг стало обидно за Калева, и за нас. Люди, которые даже не были с ним знакомы, вдруг впряглись за его посмертную честь, а он никогда этого не узнает. На меня снова накатило душное ощущение утраты, захотелось открыть окно, выглянуть в темноту наступающей ночи и убедиться, что я все еще жив.

Вот оно как бывает, когда умирает близкий человек. Накатывает волнами. Мама рассказывала что-то такое о смерти своей кузины. Кажется, говорила она, что когда-нибудь этот океан обмелеет, но он — неа.

Неа, так и говорила. Мне казалось, что если закрыть глаза, можно услышать шум этого океана.

В общем, мы снова молчали, и на этот раз Рафаэль не протестовал, когда я закурил. За окном слышался далекий собачий лай, он придавал особенную, депрессивную ноту всему происходившему. Мой папа непременно оценил бы немую сцену, а затем повесился бы.

Через некоторое время Саул сказал:

— А хотите выпить какао?

И я вспомнил, что через неделю — Рождество.

Проснулся я от телефонного звонка. При этом настроение мое тут же рухнуло вниз стремительно, как очередной пассажирский самолет. Я широко зевнул, шаря под подушкой в поисках телефона. Сон еще не до конца сошел с меня, и в голове моей играла мелодия из песни "Детка, мы выезжаем на ночное шоссе", она на редкость бессмысленно коррелировала с рингтоном на моем мобильном.

Я еще раз широко зевнул и попробовал насладиться первыми секундами этого утра, единственными за сутки, когда я еще не думаю о брендировании, как идеологии капитализма. На меня еще не обрушилась вся радость этого чудесного мира, и я смотрел на просеивающееся за окном утро сквозь давно немытое стекло. Мне послышался скрип качелей за окном, и я отчего-то подумал о Калеве. Эта мысль окончательно разбудила меня, одновременно с этим в руку мне привычным образом лег корпус телефона.

— Да-да-да? Доброе утро, сэр, или кто вы там? Я не успел посмотреть! Какой сейчас год? Они уже передали черный чемоданчик Рэйгану?

В ответ я услышал голос Эли, непривычно серьезный:

— Макси, мы встречаемся на остановке через час.

Я глянул на часы, понял, что в школе нужно быть минут через пятнадцать, а я безнадежно проспал.

— Ты тоже проспал, — сказал я. Эли ответил мне очень решительно, так что волной его энтузиазма меня чуть не смыло с кровати, захотелось что-то делать, куда-то идти.

— Мы не идем в школу. Мы едем в Дуат, Макси.

— Ты все-таки решил начать самостоятельную жизнь без котов, как я тебе и советовал?

— Мы едем к Билли.

Билли — старший брат Эли. Ему было двадцать шесть лет, восемь из которых он посвятил карьере из актера. Шесть из этих восьми он прозябал в качестве актера третьего плана во второсортном сериале. Такая вот математика успеха. Билли приезжал домой пару раз за год, словно безо всякой на то причины, но всегда — очень голодный. В доме его не любил никто, кроме Эли. В городе он тоже мало кому нравился (хотя наша обожаемая Габи некоторое время была в него влюблена). Короче говоря, Билли списали со счетов все, кроме его младшего братишки, что, безусловно, многое говорило о терпении Эли.

— Зачем? Он покончил с собой?

— Макси!

— Он же творческий человек! Я оставляю ему право хоть на какую-то самореализацию!

Эли сказал:

— Мы едем туда из-за Калева. Я попросил Билли устроить нас в какое-нибудь ток-шоу.

— Зачем? Мы уже выложили все в интернет. Ты, кстати, проверял комменты?

— Взрослые не буду смотреть твои видео в интернете.

— Ну и что? Взрослые все равно бесполезны.

Эли сказал:

— Взрослые теперь ответственны за судьбу Калева.

— Господь теперь ответственен за судьбу Калева.

— Я не хочу, чтобы его считали преступником, если его мозг сожрал древний бог!

Я вздохнул, потянулся, послушал, как хрустят косточки (или суставы, я точно не знал), а потом до меня дошло, что именно говорит Эли.

— Стой-стой-стой, ты имеешь в виду, что нас покажут по телику?

— Ну, да. Билли сказал, что все устроит! Я договорился с ним ночью, когда не мог заснуть!

Я громко хлопнул в ладоши, не сразу заметив, что выронил телефон, сказал в динамик: