убегающим.

– - Отрезай, отрезай путь!..
– - крикнул Забаров бегущим справа и слева

от него разведчикам.

Но немцы были уже далеко.

Где-то совсем рядом вымахнули к самому небу два огромных

желтовато-красных зарева, и вслед за этим раздался грохот и шум.

– - "Катюши"! -- восторженно воскликнул Ванин. Освещенное заревом лицо

его горело. Из-под пилотки ручьями катился пот.
– - "Катюши"!

Земля дрогнула и застонала -- это вслед за "катюшами" открыла огонь

наша тяжелая артиллерия. Яростная орудийная канонада не смолкала минут

тридцать. Дивизия с приданными ей частями возобновила наступление. Слева и

справа от кургана через небольшие высоты атаковали противника стрелковые

полки. Теперь их командиры могли не беспокоиться за свои фланги: курган,

откуда немцы могли вести фланкирующий огонь, находился в руках советских

разведчиков.

Стало совсем светло. Набежал ветерок, развеял сизую дымку и загулял по

степи, как молодой конь, выведенный в ночное. Погасил одну за другой далекие

звезды. На востоке, из-за темнеющего вдали леса, пробились первые лучи

солнца и осветили землю, которую все еще лихорадили рвущиеся снаряды.

– - Передай в штаб...
– - тяжело дыша и вытирая руками потное рябое лицо,

подсел к Акиму Забаров.
– - Курган взяли. Передавай!..

– - Уже передал, товарищ старшина!

– - Хорошо!.. А Мальцева нашли?
– - обратился Федор к подходящим со всех

сторон разведчикам.

– - Нет, не нашли, товарищ старшина...

– - Отправляйтесь еще искать. Найти обязательно!

– - Есть!
– - ответил за всех Сенька, который уже успел прицепить к ремню

офицерский кортик.

– - Это еще что?
– - заметил Забаров.

– - Для командира роты, лейтенанта нашего... у немецкого офицера

одолжил...

– - Я вот тебе одолжу! Сбрось эту гадость!
– - приказал Забаров.

Сенька поспешно отцепил от ремня кортик и, размахнувшись, далеко

закинул его в подсолнухи. Затем отправился на поиски Мальцева.

На этот раз Алешу нашли быстро. Он лежал на самой маковке кургана,

рядом с убитым им немецким пулеметчиком, на куче потемневших от гари

стреляных гильз. Лежал вверх лицом. Глаза его были открыты. На лбу, между

покрытых росинками опаленных бровей, чернела крохотная дырка, а рядом с ней

– - темная капелька крови. У изголовья валялась финка, вся в ржаво-бурых

пятнах. Шахаев поднял Алешу и бережно понес его на руках.

На вершине кургана разведчики залегли в обороне. Отсюда они наблюдали

величественное зрелище. Справа и слева, насколько обнимал глаз, текли

колонны наших войск. Этому живому потоку не было ни конца ни края; он

прорвался, как через плотину, и с бешеной и неудержимой силой устремился

вперед, пыля по всем дорогам и без дорог. Впереди, грохоча, лязгая и

стреляя, мчались танки, которым, казалось, не было числа, "Сто... сто

двадцать... двести... двести пятьдесят... триста", -- считал Ванин.

– - Товарищи, откуда они?.. -- закричал Сенька, чуть не плача от

внутреннего ликования.
– - А "катюш"-то, "катюш"-то сколько!..

Над колоннами бреющим полетом проносились эскадрильи штурмовиков. Под

ними, по взлохмаченной, пыльной земле, новые грузовики тянули за собой новые

орудия, тягачи волокли сверхмощные, на гусеничных установках, гаубицы.

Машины с мотопехотой едва поспевали за танками. Над всей этой массой войск

повисали реденькие черные шапки от бризантных разрывов. Кое-где немецкие

снаряды рвались и на земле. По на это как будто никто не обращал внимания.

Острая боль, вызванная гибелью товарища, смешалась в груди разведчиков

с другим большим чувством. Всем им хотелось бежать вперед, вслед за лавиной

наших войск, прорвавшихся через оборону врага. В прорыв, по-видимому, были

введены огромные массы свежих войск. Теперь разведчики могли оставить

курган: он уже не угрожал наступающим.

Разведчики сбежали вниз, к дороге, по которой двигались части. И вдруг

заметили батарею старшего лейтенанта Гунько. Запыленный, смуглый, с ликующим