– Что? – Рита подняла брови.

– А это значит то, что он мой! – заявила Зоя и засмеялась. – Весь! Со всеми своими мыслями. – Она слегка прищурилась и добавила: – И мужскими достоинствами. Ну а твой-то тебе понравился? – спросила подругу Зоя, переведя разговор на Егора.

– Да, – просто ответила Рита.

– Ну так действуй, подруга!

Может, Рита и последовала бы совету приятельницы, умудренной опытом. Егор очень ей понравился, и она отдала бы многое, чтобы еще раз увидеться с ним. Но так уж вышло, что на следующий день началась война. Курсантов окружной школы младшего начсостава разбудили в пятом часу утра взрывы авиабомб и звон выбитых стекол.

А потом был шестисоткилометровый пеший марш до Киева. Вернее, за Днепр, до Броваров. Шли по сорок, а то и пятьдесят километров в день, не ведая, когда выйдут к своим. Курсантам казалось, что линия фронта двигалась на восток быстрее, нежели шагали они. И было уже не до девушек и любви. Парни все время хотели есть, а еще больше – спать. Они мечтали о том, чтобы все это поскорее закончилось. Как и где – уже не столь важно.

До своих курсанты школы младшего начальствующего состава все же дошли. Но им и потом было совсем не до свиданий.

– Рита, я вас вспомнил! – едва ли не воскликнул младший лейтенант Ивашов, весьма обрадованный этим обстоятельством.

Его неловкость сразу улетучилась. Егор Ивашов почувствовал себя куда более свободно, как будто бы встретил человека, с которым был давно и очень хорошо знаком.

– Простите, что не сразу вас узнал. Но с тех пор столько всего случилось. И не расскажешь!

– Это верно. – Девушка помрачнела. – Началась война.

– Значит, вы теперь в полевом прачечном отряде, – произнес Ивашов, оглядывая хозяйство.

– Ну, не то чтобы только теперь. – Рита продолжала хмуриться, наверное, вспомнила что-то неприятное для себя. – Если быть точнее, то с весны сорок второго года, – безо всякой интонации добавила она. – В январе я узнала, что моих родителей расстреляли немцы. Они не успели эвакуироваться из Коломыи. А я вот, как видите, успела. Эвакуировалась вместе с нашим техникумом. И как узнала о смерти родителей, так сразу отправилась в военкомат, хотела пойти на фронт медсестрой, а меня вот сюда определили. Записали в прачечный отряд. Объяснили, что это тоже фронт, что помогать можно и здесь. Ведь кто-то же должен стирать солдатам обмундирование. С тех пор я тут.

– Радзинская! – Голос плотного старшего сержанта медицинской службы с выдающейся грудью был под стать ее фактуре. – Пора вошебойку освобождать, не видишь, что ли! Кто за тебя это делать будет, Пушкин Александр Сергеевич? – Старший сержант недовольно зыркнула в сторону Ивашова.

Будь он не в офицерском звании, она непременно ввернула бы ему что-нибудь колкое. За такой бабой это явно не заржавеет.

– Все, товарищ младший лейтенант, мне пора. – Рита метнулась к бочке, потом почти бегом вернулась и сказала: – Приходите сегодня вечером к запруде. Часов в девять. Я вас ждать буду.

– В девять. Хорошо… – не очень уверенно ответил Егор.

Его еще никто не приглашал на свидание, да и сам он отважился это сделать всего-то раз в жизни, зимой сорокового года. Поэтому предложение Риты встретиться сегодня вечером оказалось для него не просто неожиданным. Оно было сродни грому посередь ясного неба.

– Ну вот и договорились, – сказала Рита. – А вам точно ничего не надо постирать?

– Точно, – ответил Егор Ивашов и заставил себя улыбнуться.

– Ну и хорошо.

Вечером, когда Егор подошел к запруде, Рита уже была там.

Девушка заметно обрадовалась его приходу, что немного смутило младшего лейтенанта. Он не знал, как вести себя в таком случае. Опыт в общении с девушками был небольшой, едва ли не нулевой.

Молодые люди пошли по тропинке в сторону перелеска. Маргарита рассказывала о себе, о школе, техникуме, о близких подругах-прачках, с которыми буквально породнилась. Она хотела, чтобы Егор узнал о ней как можно больше, чтобы между ними не осталось каких-либо неясностей, недоговоренностей, чтобы он поскорее увидел, какая она хорошая и добрая, оценил ее качества по достоинству. Ведь этот парень понравился ей еще тогда, вечером двадцать первого июня сорок первого года. Будь она побойчей, так у них с первой встречи завязалось бы хорошее знакомство. Конечно, им помешала бы война, но они могли бы писать друг другу трогательные и нежные письма. Так делали многие другие люди. Сегодняшняя встреча могла бы стать совсем иной, куда более теплой, что ли, душевной.

Егор же о себе говорил скупо. Да и что такого особенного он мог рассказать, если с самых первых месяцев службы в Красной армии учился задерживать нарушителей границы. Потом, находясь на службе в пограничном полку НКВД, опять-таки ловил диверсантов, дезертиров и бывших полицаев. Да и теперь, когда Егор Ивашов стал оперуполномоченным полковой контрразведки СМЕРШ, род его занятий, собственно, не особо изменился. Так что никакой личной жизни у младшего лейтенанта не было да и быть не могло.

– Трудно, наверное, вам… – Егор быстро поправился, – тебе приходится. Фронт – вот он. Да еще одни мужики кругом.