Зэрхат! – в ругани мало проку, но морально все-таки легче.

Дайон сменила направление и, вернувшись немного назад, нырнула в окно коридора. Запуталась в занавесках и, рванув тонкую ткань, мешком свалилась на пестрый ковер.

Ругнувшись еще раз, потерла ушибленное колено. Разогнулась… и тут же наткнулась на сердитый синий взгляд. Мама будто и не собиралась к приему, будто вся ее жизненная миссия свелась сейчас к тому, чтобы подкараулить свою неразумную дочь здесь, в коридоре. Дайон вздрогнула от неожиданности, но виду не подала, что расстроена таким положением дел.

Адалия сидела на тахте, что стояла у стены в обрамлении пышных растений. Ничего не сказала, лишь возмущенно приподняла бровь и, цепким взглядом окинув дочь, раздраженно поджала губы.

– Так понимаю, смысла оправдываться нет? – Дайон спокойно встретила этот взгляд.

– Только не сейчас. – Адалия встала со своего места и приблизилась к дочери. – Сегодня важный вечер и я не хочу, чтобы произошло еще что-нибудь, вроде… – снова окинула дочь взглядом. – Этого. Иди, приведи себя в порядок. И попробуй хотя бы сегодня вести себя, как и подобает истинной ванни и дочери сиртингина.

Дайон крутанулась на пятках и направилась к своим покоям, понимая, что разговор еще не окончен и рассчитывать на отмену наказания не придется.

***

Тяжелым взглядом Адалия проследила за дочерью, пока та не скрылась за дверью своих покоев. В такие моменты женщине казалось, что она делает слишком мало, а давит слишком сильно. Не такой Адалия хотела видеть своего ребенка. Дайон напоминала идеал дочери разве что красотой и умом, но никак не покладистостью и кротким нравом. Слишком шустрая, слишком непокорная.

Адалия поняла, что перестала справляться с ней еще лет шест назад. Да и Варл все время подливал масла в огонь – всеми способами потакал ее ребячествам и желаниям. С одной стороны она понимала его, так как искренне считала, что сама виновата в таком положении дел. Годы показали, что после первых родов, вторым случиться не дано. Адалия никак не могла винить Варла за желание иметь сына и наследника, но порой его потакание и желание превратить Дайон в парня переходило все границы.

Девочка становилась все менее управляемой, а ее наклонности – все более дерзкими. Типичные занятия для девушек раздражали ее. Ни пение, ни вышивка, ни другие из обязательных умений не давались ей так, как верховая езда или состязания на мечах. А уж где она бывала с отцом и чем занималась, когда отлучалась с виллы одним лишь богам известно.

Сколько раз Адалия велела установить слежку за дочерью, чтобы выведать, куда она все время пропадает. Но та либо чувствовала ее, и стража возвращалась ни с чем, либо сам Варл хитро улыбаясь, уверял жену в безнадежности подобных затей. Как бы там ни было, воспитать прилежную истинную ванни из Дайон не получилось. И Адалии оставалось лишь пытаться сделать так, чтобы девочка вконец не разрушила свою репутацию и не прослыла пустой и взбалмошной девицей, не способной стать достойной заменой своему отцу. И вот тут то крылся как раз самый важный аспект…

Ну, что за девчонка? – Женщина вздохнула и направилась по коридору, туда, где ее муж уже наверняка ждал ее во всем своем облачении.

Адалия намеревалась поставить таки ту точку, которую давно уже нужно было поставить. Не смотря ни на что, она любила свою дочь. Всем своим большим материнским сердцем. Так, как можно любить свое единственное и самое драгоценное дитя. И тем страшнее казалось предстоящее. Адалия боялась этого, не хотела всем своим существом, но как ни крути, другого выхода не было. И этот вопрос касался не только благополучия дочери. К сожалению.

– Снова? – Варл взял кубок с вином и, смеясь, повернулся к жене. Но взглянув во встревоженные синие глаза, погасил улыбку. Адалия сокрушенно вздохнула и опустилась на кресло с вызолоченными подлокотниками.

– Думала, хотя бы сегодня она останется, но как оказалась, наша дочь неисправима.

– Не огорчайся, прошу. Может, это был последний день, когда… – Сиртингин осекся. – Когда моя Дайон была самой собой.

Варл поставил кубок на стол и растер лицо:

– Все еще не верю. Но мы должны сделать это.

– Должны. – Эхом отозвалась Адалия. – Как бы тяжело это ни было.

Сиртингин подошел к жене и сел рядом. Взял ее тонкие ладони в свои и успокаивающе погладил нежные пальцы:

– Мне остается только надеяться, что все к лучшему и Дайон принесет долгожданный мир Архипелагу.

– Говоришь как о вещи!

– Мы оба знаем, что ничего не изменить и должны уповать лишь на милость богов и благоразумие нашей дочери.

– Как раз на последнее я не стала бы уповать. – Адалия улыбнулась и в который раз за сегодня смахнула со щеки слезу. – Поговори с ней сам. Я не смогу.