Ненавидела всем сердцем своего жениха, даже не зная, кто он и какой из себя. События превращались в ощущения. И все то жаром по щекам, то холодом по затылку, сердце билось гулко и сильно, но медленно, будто застревало в груди. Чувствовала, как сжимает горло от напряжения и внутреннего желания расцарапать физиономию своему нареченному, а лучше взять меч и намотать на него кишки того, кто посягнул на ее свободу, на ту жизнь, которой она хотела жить. Да она скорее отравится или воспользуется кинжалом, нежели выйдет замуж! Тем более за того, кого не знает, кого не видела ни разу.

Боги, за что мне все это? Что за бред, что за испытания такие?

Видимо, коварные довольно потирали руки, глядя на ее страдания. На ее замешательство и острое нежелание покоряться обстоятельствам. Впрочем, при этой мысли Дайон горько усмехалась – она не верила в богов. Ни в одного из них. Девушка давно отреклась и отринула их. Может, потому они и мстят?

Плевать! Я не пойду на поводу! – Зажмурилась так, что глазам стало больно.

Радовалась лишь тому, что никто не видит, как под вуалью трясутся губы. От ненависти. От сильнейшей неистовой ненависти к человеку, которого она увидит сейчас и который отнимет все, что у нее есть ценного – свободу, ее саму, образ жизни. Как же сводит скулы от желания сбежать отсюда.

Фальшиво скалясь вместо улыбки и машинально глядя мимо приветствующих ее людей, девушка с замирающим сердцем ждала, что вот сейчас откроется дверь… и все. Все закончится для нее в этот миг.

И дверь открылась…

В глазах потемнело так, что пришлось вцепиться в спинку скамьи и снова зажмуриться. Кровь тяжелыми холодными толчками побежала по затылку. Шум и музыка приема стихли. И когда Дайон подумала, что вот-вот потеряет сознание, услышала гулкие шаги.

Собрала все внутренние силы, чтобы унять дрожь и открыла глаза. Взгляд в пол. По-другому нельзя, не по этикету, против правил.

Да пошло все к зэрхату! Не до этикета сейчас!

Взглянула на прибывших. В упор. Тот, кто первый приблизится к ступеням и есть жених. Но вопреки ожиданиям трое вошедших в атрий одновременно двинулись вперед. Единственным, чем отличались, так это тем, что средний казался мощнее, был выше и шире в плечах, да и седина в бороде выдавала больший багаж лет, чем у остальных.

Но на этом отличия заканчивались. Все в легких одеждах. Обнаженные руки перетянуты в предплечьях внушительными браслетами, широкие штаны заправлены в высокие сапоги весьма солидной выделки, просторные рубахи тончайшего шелка перевязаны широкими поясами с богатой отделкой. На головах тюрбаны с перьями и драгоценными камнями. У пояса кинжалы и ножны с саблями. Плащи, скреплены на одном плече большими золотыми пряжками не то с гербом, не то просто с каким-то витиеватым узором.

С замирающим сердцем Дайон смотрела, как незнакомцы приближаются к возвышению со скамьей. Шаг в шаг. Никто не торопился выйти вперед. Подошли, церемонно поклонились:

– О достопочтимый ванн! Да прольется свет благодати и благополучия тебе под ноги, да одарят тебя боги здравием и поклонением слуг твоих, а врагов твоих пусть сделают рабами твоими!

– Мы рады приветствовать вас, дорогие гости! Пусть будут боги благосклонны и к вам. – На лице сиртингина отразилась тень, ибо осмотрев прибывших, он не увидел того, кого ждал на самом деле.

– К сожалению, вынуждены сообщить вам, что сегодняшняя судьбоносная встреча нашего господина и вашей светлоликой и прекраснейшей дочери откладывается на неопределенное время.

Дайон испугалась даже, когда два из прибывших неодобрительно зыркнули в ее сторону, ибо выдохнула она так облегченно и так громко, что сомнений не возникало: именно этого она и ждала.

– Ввиду неподвластных нам обстоятельств, наш господин и повелитель вынужден был в срочном порядке отбыть на родину, и велел засвидетельствовать вам о, владыка, серьезность своих намерений по поводу союза с вашей дочерью – да ниспошлют боги ей неувядающую красоту и здоровье! А также просил передать глубочайшие свои извинения и сообщить, что в скором времени вернется и примет от вас благословление и руку нашей будущей госпожи.

Дайон помрачнела. Уж было подумала на радостях, что все обошлось, и боги благоволят к ней, услыша ее стенания и молитвы. А оказывается, нет. Злые лишь отложили казнь на неопределенный срок.

– В чем же причина отъезда вашего господина?

Послы потемнели лицом, но отвечать прямо не стали. Сослались лишь на серьезные обстоятельства, требующие незамедлительного присутствия их господина, туманно упомянули об угрозе чему-то там и вынужденной срочности.

– Приносим также извинения и за свой предстоящий отъезд. – Главный поклонился и хлопнул в ладоши. Двери снова распахнулись, и в зал внесли несколько сундуков и ларей. – В качестве извинения за сегодняшнее отсутствие и дабы немного смягчить неприятную ситуацию наш господин повелел преподнести вам эти скромные подарки.

Как ни была шокирована Дайон происходящим, но признать несколько объемных сундуков можно было чем угодно, но только не скромными подарками. Сработанные из ценных пород, украшенные тонкой резьбой, позолотой и самоцветами, они уже сами по себе были далеко не скромны. И как бы не пытались послы придать подношению значительный характер, в подобном жесте жениха сквозило безразличие к роскоши и богатству, а также к их размерам. Такое бывает, когда размер не имеет значения.

Что ж, по крайней мере, ее суженный не скуп. Это конечно плюс, но никак не умаляет ее нежелания соединять судьбу с неизвестным ей богатеем.