Вернувшись после завтрака, он застал Корри–Лин сидящей на полу посреди скомканной постели, с кружкой черного кофе в руке. На полу рядом с ней стояла пустая коробка из–под готового обеда.

— Как на вкус? — поинтересовался он.

Она подняла фольгированную упаковку.

— «Лучшая горная фасоль с плантаций де Савоэль». Она ничуть не изменилась.

— Это должно помочь от головной боли.

Он неловко взгромоздился на край койки, которая слегка прогнулась под его тяжестью. А она должна бы быть крепче.

— И помогла, — буркнула Корри–Лин.

— Нельзя ли найти какую–то фасоль, которая улучшила бы твое настроение?

— Не начинай.

— Хоньо, что с тобой происходит?

Симпатичное веснушчатое лицо Корри–Лин побледнело от гнева.

— Кое–кто все бросил. Не только меня — он бросил все это проклятое движение. Просто собрался и ушел, даже не намекнув, куда направляется. Все, что я любила, все, во что верила, пропало, все было у меня отнято. Я не один десяток лет своей жизни посвятила тебе и твоей мечте. Мало того, я ничего не знала! Я не знала, почему ты ушел. Проклятье Заступницы, я даже не знала, жив ли ты. Может, ты отказался от всех нас, потому что все пошло не так и ты потерял надежду. Я. Не. Знала. Ничего. Вот с чем ты меня оставил. В одну секунду я лишилась всего — надежды на прекрасную жизнь, на любовь и счастье. Ты хоть представляешь себе, каково это? Нет, конечно, нет, иначе ты не сидел бы там и не задавал глупые вопросы. Что происходит? Мерзавец! Отправляйся хоть прямиком в Хоньо, мне все равно.

— Прости, — удрученно вздохнул он. — Это… Последний сон. Я не выдержал. Мы никого не могли привести к вечному блаженству. Маккатран, Эдеард, вся та цивилизация оказались обманом, хотя и великолепным обманом. Ту жизнь невозможно воспроизвести, тем более теперь, когда нам известны способности Бездны. Райели правы, это чудовище. Оно должно быть уничтожено.

— Почему? — взмолилась она. — Что случилось в Последнем сне?

— Ничего, — прошептал он. — Он показал, что даже сны могут в конце концов обратиться в прах.

— Тогда почему ты не…

— Не рассказал тебе?

— Да!

— Потому что такое мощное движение, как Воплощенный Сон, нельзя остановить за одну ночь. Когда я уходил, у него было больше десяти миллиардов последователей. Десять миллиардов! Я не мог просто повернуться и сказать им: «Ох, простите, я ошибся. Расходитесь по домам и живите своей жизнью, забудьте об Идущем–по–Воде и Кверенции».

— Иниго, которого я знала, так бы и сделал, — сквозь зубы проворчала она. — Мой Иниго был отважным и решительным.

— Я хотел дать ему угаснуть, по крайней мере я думал, что так и получится. Я считал, что так лучше. И лучшее тому доказательство — сам Этан. Он политик, а не верующий. После него пришли бы десятки ему подобных лидеров, и все они заботились бы о своем положении и поддержании слепой догмы. Воплощенный Сон превратился бы в обычную религию, которая обещает спасение, но не пытается воплотить исходную идею. Если бы я остался, ничего бы не получилось. Только я мог обеспечить преодоление барьера. Ты ведь знаешь, я сделал попытку, реальную попытку. Я отправился туда на быстроходном корабле, чтобы узнать, сумею ли я повторить то, что удалось древнему судну. Это было еще до того, как мы узнали о райелях–воинах. Но когда я увидел Последний сон, я понял, что с идеалом покончено. За пару столетий Этан и последующие лидеры погубили бы движение.

— А потом появился Второй Сновидец, — - сказала она.

— Да. Наверное, я должен был бы понять, что Бездна никогда не оставит нас в покое. Она питается мыслями. Попробовав их однажды, она обязательно будет искать способ привлечь их снова.

— Ты хочешь сказать, что Бездна зла?

— Нет. Неподходящий термин. У нее есть цель, вот и все. К несчастью, эта цель приведет к необратимой гибели всей галактики.

— Но тогда, — она оглянулась на закрытую дверь, — что же мы теперь будем делать?

— Мы?

Она смущенно кивнула.

— Я верю в тебя, как верила всегда. Если ты говоришь, что Бездну надо остановить, я последую за тобой в Хоньо, лишь бы это сделать.

Иниго улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Форменная рубашка, слишком для нее большая, придавала Корри–Лин сексуальный вид, слегка обрисовывая контуры ее тела. Он и вчера испытал физическое влечение от одного ее вида, вызвавшего приятные воспоминания о тех временах, когда они были любовниками. Но вчера пьяная Корри–Лин источала злобу по отношению к Аарону, и к сложившейся ситуации, и вообще к происходящему во Вселенной. А сегодня, соскочив с края койки и опустившись рядом с ней на колени, Иниго увидел в обращенных к нему глазах проблеск надежды.

— Правда? — неуверенно спросил он. — После всего, что тебе пришлось пережить по моей вине?

— Это станет началом искупления твоей вины, — ответила она.

— Правильно.

— Но… — Она махнула рукой на дверь. — Как быть с ним? Мы же не знаем, хотят ли его наниматели помочь паломничеству или остановить его.

— Во–первых, он наверняка слышит каждое наше слово.

— Ох.

— Во–вторых, важно то, с кем нам предстоит встретиться.

— Оззи?

— Да, и потому я не предпринимал ничего подобного тому случаю с ледником. — Иниго усмехнулся, подняв взгляд к потолку. — Пока.