Я снова уставился на кольцо, от страха мой протрезвевший мозг работал на быстро. Тот невероятный факт, что я очутился в неведомом мне другом мире, отличном от моего какими-то деталями, намертво врезался в сознание неопровержимым доказательством. Наш мир - такой большой, и как же много его возможностей ещё не исследовано!

– Скажите, мы в Форксе?
– проверял я свою невозможную теорию, чувствуя, как вопреки науке и логике в груди расцветает надежда, толкая меня вперёд, на безрассудные решения.

– Фокс тут, точно так, но нет никакого города, схождение путей да рынок, - фыркнула седая.

– Города нет, а жилища уж есть - для торговцев да путешественников. Только не рассчитаешься ты этим добром звенящим, а если продашь кольцо, хватит, и чтобы жилье отплатить, и одеться поприличнее…

Я снова сжал кулак и убрал руку. Старухи могли помочь мне разобраться, но с них не заржавеет ударить меня по башке и отнять кольцо бесплатно.

– А Белла Свон тут случайно не живёт?
– чувствуя, как замирает в груди сердце, прошептал я. Может быть, вот он, мой второй шанс, о котором я грезил? Если, конечно, она уже родилась…

– О такой не подслушивала.

– А это не та ли деванька, которая пару лет назад с мужем тут проезжала? Лечили они безвозмездно, всю торговлю нам порушили своими снадобьями…

Сердце замерло ещё сильней: как же это было похоже на мою Беллу.

– Громкая история, в изданиях писали.

– Что произошло?
– ощутил я на спине неприятный холодок плохого предчувствия.

– Подкараулили ее, когда муж отлучился, да забили до смерти палками. В наших краях не любят ловкачей, а с этой семьей явно было что-то не чисто - бесплатный хлеб бывает только в мышеловушках.

Хоть трагедия была совсем не похожа на случившуюся с моей Беллой, в груди все равно закровоточило сердце, израненное надеждой.

– Неспроста интересуешься. Знал её? – прищурилась седая.

– Мужа её ведь так и не нашли, - направила на меня лупу очкастая, и я вскочил, преисполненный внезапного страха.
– То-то же мне лицо твоё сразу показалось знакомым… Только тогда оно было, кажется, волосатее…

Я чувствовал, что мне пора уходить. Чем дольше я оставался на одном месте, тем сильнее был риск, что либо толпа ворвётся сюда, либо старухи сами со мной расправятся. Оглянувшись вокруг, я с изумлением обратил внимание на причудливое искажение предметов и света: дверь, через которую я вошёл, снаружи выглядела стеклянной, а изнутри оказалась литой - вокруг нее вдоль косяка я видел переход цвета от тёмно-коричневого к золотому. Также как с камином и ёлкой в моем доме, которые внезапно оказались живыми, а потом снова поблекли, когда закрылся проход.

Мне совершенно не хотелось выходить к толпе - пока я внутри, они меня, очевидно, не видят, - и я завертелся вокруг себя, ища другие пути.

– Сообразительная обезьяна, - одна из старух медленно подкрадывалась ко мне, держа в руках безопасный на вид предмет, но я уже смекнул, что глазам верить нельзя. И медленно начал отходить, ударяясь затылком о бубенчики и спотыкаясь о коробки.

Что она сказала? “Как дошёл сюда? Думал о чём?” Зажмурившись, я представил собственный дом, предполагая, что кольцо работает с помощью силы мысли. Я думал о Белле, о прошлом, которого не исправить - и переместился в места, напоминающие начало века. Теперь я, мечтая вернуться домой, сделал шаг назад.

Знакомое тошнотное головокружение… Я снова оказался в магазине, но старухи теперь сидели за кассой. Они повернули головы ко мне. Те же самые, но полчаса назад? Или другие, в неуловимо отличающемся мире?

– Извините, - пробормотал я и бросился вон, пока снаружи не собралось толпы.

Теперь-то я поверил, что не сплю. Мое воображение даже под градусом не было способно на такие невероятные фокусы! Даже обезумев, я вряд ли смог бы придумать множество миров, отстоящих друг от друга на один шаг, но отличающихся порой так же, как горы от моря…

Теперь я прозрел. Подняв воротник, чтобы частично закрыл лицо, внимательно смотрел по сторонам, и везде, повсюду видел искажения, за каждым поворотом, на каждой развилке дорог я переходил границу, все больше отдаляясь от своего родного мира и стремясь сердцем туда, где мне была обещана награда.

Я был осторожен: как только кто-то бросал на меня слишком внимательный взгляд, я отступал назад, ни разу, впрочем, не вернувшись именно туда, откуда только что прибыл. По сути, я мог перемещаться, даже не сдвигаясь с места - достаточно было сделать поворот вокруг себя, думая о чем-то определенном.

Форкс потрясающе изменялся: сначала исчезли торговцы - я, наконец, вырвался из засасывающих, как зыбучие пески, торговых рядов. Некоторое время я блуждал по заброшенному разваливающемуся городу, пока не успокоился и не сосредоточился на том, что стоило представить. Изо всех слабых, необученных человеческих сил я воображал металлического Муа, взывая к нему сквозь толщу неизведанных миров, надеясь, что делаю все правильно и он мне поможет.

В конце концов, я обессилел и замёрз: в тонком пальто и осенних ботинках на босу ногу не сильно-то разгуляешься, а я провёл на улице уже слишком много часов. Морозный воздух обжигал уставшие лёгкие, пальцы рук приобрели сначала красный, потом синюшный оттенок, а мозг отказывался работать в таком стрессе. Найдя тихий, тёмный и пустынный закуток в улице-тупике, я пролез через покрытые инеем кусты цветущих роз и скрючился возле высокой кирпичной стены дома без окон. Было темно - уже наступила следующая ночь, а всё, что упало в мой желудок за последние сутки, это крошечный рогалик и несколько горстей растаявшего во рту снега. Я замерзал…