В наши дни – дни расцвета радио и телевидения – многие исследователи заново возвращаются к определению интервью. У теоретиков печати при определении интервью все чаще можно увидеть ссылки на то, как преломляется этот жанр на телевидении и радио.

Современная трактовка интервью как жанра не идет на поводу у худших образцов практики и упрощенных толкований прежних лет. Еще совсем недавно встречались интервью, которые являлись ответом на один-единственный вопрос или вообще давались без вопросов. Фамилия интервьюера могла и не упоминаться. Такое однобокое развитие жанра вызывало у части теоретиков лишь слабое сопротивление. В брошюре Л. Лазарева «Жанры информации» (Вып. I. – М.: ЦДЖ, 1961) мы можем встретить такие сентенции: «иногда в газетах можно увидеть пространные интервью на 150-250 строк, в которых отсутствуют вопросы корреспондентов»; «Кстати, почему так часто имя репортера, берущего беседу, остается неизвестным читателям?». В брошюре «Жанры советской печати» (М.: ЦДЖ, 1962) ставится знак равенства между интервью и беседой.

Отсутствие верных представлений дает себя знать и на радио. отступления своеобразны, возможны они только на радио. С. Лапин критикует: «На радио нередко применяют и такой прием: записывают выступление рабочего в цехе, а потом режут пленку в аппаратной и вклеивают вопросы репортера. Получается двойная фальшь: разница уровней записи усиливает искусственность подобного рода «интервью». В таких «интервью» теряется атмосфера собеседования, составляющая суть этого жанра.

Некоторые исследователи телевидения сводят этот жанр к кратким монологам участников беседы. Последнее определение мы можем встретить в статье Л.А. Рукавишниковой «Специфика телевизионной беседы и интервью». Она утверждает: «Обычно телевизионное интервью строится в форме диалога между двумя разговаривающими (ведущий и интервьюируемый) или же кратких монологов нескольких участников коллективной беседы». В этом определении интервью сближается и с беседой, и с разговором за «круглым столом», но никак не с самим интервью, с интервью, в котором даже газетчики видят жанр, позволяющий сталкивать мнения, аргументы, но отнюдь не безликие и скучные монологи.

Подобная неустойчивость в определении жанра влияет самым отрицательным образом на сам жанр. Корреспондентка Владимирской газеты «Призыв» Л. Родина в статье «Первое интервью» вспоминает, как готовилась к интервью с известным ученым: «Были занесены тщательно продуманные и занумерованные вопросы будущего интервью и даже (признаюсь в этом) частично предполагаемые ответы…».

Спрашивается, для чего же тогда надо было ехать к ученому?

Неустойчивость в определении жанра отрицательно влияет и на практику казахстанских газет. В «Прикаспийской коммуне», «Рудном Алтае», «Звезде Прииртышья» они даются под рубрикой «Наши интервью», в «Индустриальной Караганде» – «5 минут на интервью». Но, как правило, эти интервью тоже являются ответом на один-единственный вопрос, хотя это не вызывается ни характером вопроса, ни масштабностью темы. В «Прикаспийской коммуне» 5 апреля 1972 года под рубрикой «Наши интервью» был помещен материал «Техника для совхозов». Все «интервью» заключается в ответе на один вопрос. Причем ответ этот тянется на протяжении 120 строк. Имени корреспондента, задающего вопрос, нет. Вместо фамилии – безликая «редакция»: «Редакция попросила управляющего базой…». В ответе не чувствуется ни характера отвечающего, ни разговорной манеры, ни других признаков, которые должны отвечать интервью. Это, скорее, обычный отчет, тщательно списанный с очередного доклада, предваряемый «вопросом» редакции. сходная картина и в материале «Проблема овощей», помещенном 6 июня 1972 года в «Рудном Алтае» под рубрикой «Наши интервью». Это ответ на один вопрос.

Мы берем крайние случаи в практике газет, телевидения и радио. Есть, конечно, и в печатных органах интервью, достойные этой рубрики. но делаем мы это для того, чтобы показать, что подобные «интервью» еще далеко не редкость в газетной практике («интервью-ответ во французской прессе») и что они не всегда находят должный отпор у теоретиков.

Новый подход, учитывающий появление новых средств информации и пропаганды и новые виды жанра, мы находим в определении интервью в сборниках «Проблемы информации в печати», в книгах В.В. Ученовой «Гносеологические проблемы публицистики», М.С. Черепахова «Проблемы теории публицистики» и особенно в главе «Интервью», написанной В.Д. Пельтом для учебного пособия «Жанры советской газеты» 1972 года издания.

Исходя из новейших представлений об интервью, можно сделать предварительный вывод, что интервью – это комментирование авторитетными лицами злободневных проблем, разъяснить которые для читателя просит журналист. В интервью важны как выбор проблемы и умение сформулировать вопросы по поводу них, так и ответы. Если в печати главный упор делается на комментирование, на суть проблемы, то на радио и телевидении начинают играть роль и портреты участвующих в интервью лиц. Банальность интервью в печати, на телевидении и радио во многих случаях принимает форму заранее подготовленных вопросов и ответов, обходящих острые углы, не эмоциональных, «отволнованных» заранее.

В то же время современная практика позволяет пойти в выяснении сути интервью дальше. По характеру интервьюируемого этот жанр может быть разбит на четыре подгруппы: интервью-мнение, интервью-информация, интервью-эмоция и интервью-социологическое исследование. По характеру интервьюирующего – на две: интервью, которое берет журналист, и интервью, которое берет читатель, телевизионный зритель или радиослушатель.

В интервью-мнении обращаются к видному, авторитетному, популярному человеку, которого знают все.

В интервью-информации – к должностному лицу, фамилия которого может быть и не известна широкому кругу.

В интервью-эмоции обращаются к очевидцу или участнику события, фамилия и должность которого никому не известны и никого не интересуют.

В социологическом интервью личность отвечающего вообще отодвигается на второй план, отвечающий может быть и анонимным.

Объективным основанием такого деления является убывающая степень конкретизации интервьюируемого. В первом случае это личность, во втором – должность, в третьем – случайный свидетель, в четвертом – аноним, средне- арифметическая величина.

Такая разбивка на подгруппы жанра интервью признается далеко не всеми. Вернее, нигде не приводится четыре деления, а возражения возникают уже при попытке разделить интервью хотя бы на две подгруппы. Н.Г. Пальгунов, например, считает, что «Интервью, прежде всего, – это беседа журналиста с каким-либо видным государственным, общественным, научным или иным деятелем…». И только. Н.Г. Пальгунов начисто отсекает возможность появления иных форм: «Нельзя случайную беседу, случайный разговор выдавать за интервью, как нельзя интервьюировать случайного человека, случайных никому неизвестных людей». Но последнее – интервью обедняет.