Розмари подошла к столу, всучила блюдо с тортом Эрике, а сама взяла одну кошку и сбросила ее на пол. Та ловко приземлилась на все четыре лапы. Потом она взяла вторую кошку, с клещом, и одним резким движением вывернула его из головы животного. После чего кинула кошку на пол, а клеща поднесла к свету, зажимая его меж пальцев.

– Вот видите, как надо вытаскивать – чтоб целехонький остался… – Она протянула Питерсону клеща, дрыгающего черными мохнатыми лапками. Тот отвернулся, содрогнувшись от омерзения.

Розмари прошла к раковине и опустила клеща в слив, включив взревевший измельчитель пищевых отходов. Эрика отметила, что она не вымыла руки перед тем, как вернулась к столу с подносом, на котором стояли принадлежности для чаепития, и принялась резать торт.

– Н-да. Мертвая девочка на дне карьера… Ужас… Кошмар, – произнесла Розмари, отхлебнув из чашки чай. Обмочив подбородок, она вытерла его рукавом пальто.

– Несколько дней назад мы спрашивали вас про дом у карьера… – начал Питерсон.

– Да, помню.

– Вы сказали, что там обитал один человек… Боб Дженнингс. Почему вы не упомянули, что он ваш брат? – осведомилась Эрика.

– Так вы не спрашивали, – спокойно ответила Розмари.

– А теперь спрашиваем. И нам нужна вся информация. Карьер теперь рассматривается как место преступления, а ваш брат жил рядом. Сколько времени он прожил в том домике? – поинтересовалась Эрика.

Розмари, как будто немного пристыженная, снова глотнула чаю.

– Долго… не знаю, наверно, одиннадцать лет. Еще несколько месяцев – и он вступил бы в права собственности. А он, несчастный горемыка, умер.

– Конкретно с какого по какой год он жил там? – допытывалась Эрика.

Розмари откинулась на спинку стула и на мгновение задумалась.

– С семьдесят девятого, надо полагать, по октябрь девяностого.

– И когда он умер?

– Он скончался в конце октября девяностого. – Заметив, что Эрика с Питерсоном переглянулись, она спросила: – Это имеет значение?

– У вас есть свидетельство о смерти?

– Под рукой нет. – Она сложила на груди руки.

– Что вы можете сказать о психическом состоянии вашего брата? – задал вопрос Питерсон.

Розмари медлила с ответом. Впервые ее морщинистое лицо чуть смягчилось.

– Мой брат был пропащий человек. Один из тех, кому не находится места в обществе.

– Он испытывал трудности в учебе?

– Точный диагноз ему никогда не ставили. Он был старше меня, а в те годы такие, как он, обормоты просто просиживали штаны на последней парте, детских психологов ведь не было. Работу ему только муниципалитет предоставлял… Я пыталась держать его здесь, со мной, но он бродил по ночам, исчезал в любое время суток, оставив дверь открытой. Тогда муж мой был еще жив и дочка была маленькая. Мы не могли позволить, чтобы он жил с нами. Он неделями где-то пропадал, а потом неожиданно появлялся здесь у задней двери. Я кормила его, давала ему денег. Он дважды сидел в тюрьме за воровство – крал сущие пустяки. Увидит в магазине что-нибудь блескучее, вещь ему понравится, и он сунет ее в карман. Без всякого злого умысла.

– Заранее прошу прощения за свой вопрос, но его когда-либо подозревали в причастности к исчезновению Джессики Коллинз? – спросила Эрика.

При этом предположении поведение Розмари резко изменилось.

– Да как вы смеете?! Моего брата можно назвать кем угодно, но детоубийцей?! Нет. Никогда. В нем не было злого начала, но даже будь у него приступы агрессии, такого он ни за что не смог бы спланировать.

– Спланировать? – переспросил Питерсон.

Розмари разволновалась, утратив самообладание.

– Это ведь был сложный случай, да? Она исчезла без следа… Я входила в число волонтеров, помогавших в те дни полиции. Мы прочесали весь парк, обыскали все сады.

– Полиция его допрашивала?

– Не знаю. Нет! Разве не вы должны это знать?

– Как я сказала, мне жаль, что мы вынуждены спрашивать об этом…

– Расследование было проведено самым тщательным образом! И теперь, двадцать шесть лет спустя, вы спрашиваете, не мой ли брат убил семилетнюю девочку?

– Миссис Хули, мы просто задаем вопросы, только и всего, – сказал Питерсон. – И честно говоря, нам непонятно, почему при первой встрече, в парке, вы вели себя скрытно.

– Скрытно? В чем проявилась моя скрытность? Вы спросили, кто жил в доме у карьера, и я ответила, что это был Боб Дженнингс… С какой стати я должна была перед вами исповедоваться? Я вам не лгала. Просто ответила на те вопросы, что вы задали.

– Но вы ведь знали, что мы обнаружили останки Джессики?

– А моего брата давно нет в живых. И мне простительно… Я страдаю старческой забывчивостью. Так это теперь называется?

– Ваш брат был знаком или общался с Тревором Марксмэном? Его арестовывали в девяностом в связи с исчезновением Джессики.