В пещере на каблуках было не слишком удобно, но я считала, что Харди достаточно насмотрелся на меня в домашней одежде и тапочках. Кстати, может, потому он так стойко и держится? Возможно, у меня паранойя, но мне кажется, что мужчины иначе воспринимают женщин в домашнем — минимум, как уже добытый трофей.

Взгляд Харди, когда я вошла в кухню, подсказал, что не зря я начала утро с физических упражнений и скакала по неровной и затемненной местности. И сама успела окончательно отойти от сна, и его взбодрила. Несмотря на то, что он почти мгновенно отвлекся на блинчики, сбрасывая со сковороды один и подготавливая другой, я заметила, как его глаза потемнели. Польщено улыбнувшись, прислонилась к косяку, любуясь совершенным мужчиной.

— Блинчики? — улыбнулась я.

— Сегодня научился. Знаешь, по-моему, получается.

— По-моему, тоже.

Меня как что-то толкнуло в спину, и я не стала упираться. Зачем, если мне по пути? Подошла к Харди, обняла его и застыла, пораженная внезапной мыслью. Этот мужчина и раньше вызывал во мне эмоции, но мне успешно удавалось с ними справляться, я даже нехотя рассматривала вариант, что мы действительно остановимся только на дружбе. Правда, после того, как я хоть разок его соблазню, потому что я не собиралась возвращаться в свой мир с наметившейся нимфоманией. Первопричина внезапного заболевания была мне более чем известна, лекарство вызывало интерес и симпатию и к тому же, находилось буквально в моих руках.

Харди… Именно он.

Но сейчас меня просто безумно тянуло к нему. Мне не хотелось его отпускать. Я молча обнимала его, радуясь, что между нами в это мгновенье нет слов. Мне кажется, мы оба понимали, что если он опять скажет «нет», даже если просто даст это понять, я сорвусь и наговорю многое из того, чего на самом деле не думаю.

Странные ощущения сменяли друг друга. Мне хотелось, чтобы он не шевелился, чтобы этот момент длился как можно дольше, а с другой стороны, хотелось, чтобы он обернулся. Мне хотелось обладать этим мужчиной, хотелось, чтобы он обладал мной, хотелось, чтобы мы терялись в мыслях и криках друг друга. Вынужденное воздержание уже не казалось игрой, оно напрягало, мешало, оно стирало границы, которые кто-то когда-то установил для меня. Может, я. А, может, воспитание, общество. Не знаю, сейчас это было не важно.

Я никогда раньше не домогалась мужчины. Никогда не просила о близости первой — откликалась, да, но инициативы не проявляла. А сейчас… сейчас почему-то многое изменилось. И мне это нравилось. Немного пугало, но нравилось.

Я прижалась щекой к напряженной спине Харди, вдохнула запах дождя в солнечный день и провела руками от мужской груди к животу. Черная шелковая туника напрашивалась, чтобы ее сняли, но пока что я задержалась на кромке черных брюк и запустила внутрь два больших пальца. Чуть-чуть, совсем немного…

Харди длинно выдохнул, отставил сковороду с подгоревшим блином и повернулся, пронзив меня взглядом. И вот не знаю, как у него так получалось? Наверное, это талант и невероятный по силе магнетизм — он ничего не сделал, ничего не сказал, он даже ко мне не прикоснулся, его руки упирались в стол позади него, но у меня возникло ощущение, что он не просто меня раздевает, а что он меня пробует. Руками, губами, языком по которому я успела соскучиться. И пробует с наслаждением.

Меня бросило в жар, и я с удовольствием проникла одной рукой под тунику и прикоснулась к прохладному животу мужчины. А второй рукой попыталась проникнуть туда, где так томительно жарко. Харди не сделал попытки остановить меня, и я подняла тунику, обнажая его загоревшее тело. Снимать тунику одной рукой было неудобно, но едва я пошевелила пальцами второй руки, услышала тихое предупреждение:

— Или — или.

Всмотревшись в глаза Харди, поняла, что не шутит. Он не позволит раздеть его полностью и сделать все, что проносится в мыслях, но согласен пойти на некоторые уступки.

— Я хочу не только смотреть, — попыталась выяснить степень уступок.

— Знаю, поэтому и говорю, что ты должна сделать выбор. Позволить себе все мы пока не можем, но…

Быстрый взгляд на блинчики его выдал.

— На одно из двух удовольствий ты уже напостился?

— Да.

— А если я устрою себе разгрузочный день…

— Нет! — глаза мужчины гневно сверкнули, но он быстро взял себя в руки. — Делай выбор, Иванна, и быстро, потому что меньше чем через полчаса здесь будет Блэм и проснется Альмантержиалмикаронмиусконсестон. Решай. Чего тебе хочется больше?

Не знаю, что именно убедило меня в бесполезности спора — тон мужчины, ограничение во времени или реалии бизнеса в современных условиях, научившие, что пытаясь сорвать максимальный куш без учета рисков, можно остаться ни с чем. Я задумчиво прошлась взглядом по телу мужчины, потом еще раз. Медленно и с удовольствием.

— Какой трудный выбор, — призналась со вздохом. — Никак не могу решиться, чего мне хочется больше — облизать твою грудь и живот, взять в плен твои губы или?..

Опустила взгляд вниз, прикинула уже наметившиеся перспективы, и услышав, как громко Харди сглотнул, все-таки определилась. О, да, решено! Но только я собиралась дать волю рукам, дракон подхватил меня и бесцеремонно усадил на стол. Но отсюда тянуться к намеченном убыло не слишком удобно!

Я недоуменно посмотрела на горячую сковороду рядом с собой — и она была отодвинута. Недоуменно посмотрела на Харди, и он придвинулся ближе, раздвигая собой мои ноги и становясь между ними.