Руководитель коммуны, не дослушав до конца Лантанова, схватил свою куртку и выбежал прочь.

У входа в административное здание его ждала небольшая делегация: там были мужчины и женщины, пожилые и помоложе, а среди них -- фельдшер Ирина, стрелок дозора с воспалёнными от бессонницы глазами и житель из одиннадцатого блока -- тот, что ходил в оранжевом.

– - Мужчина! -- окликнули его. -- Гражданин Керн! Поговорить...

Военинструктор подошёл к собравшимся, коротко кивнул.

– - Прошу в кабинет.

Пришедшие чинно расселись, зашушукались, и Керну пришлось их поторопить дежурным "Слушаю вас!"; после этого из толпы выпихнули солидного дядю с аккуратно подстриженной бородой, похожего на царского министра.

– - Вот мы тут послушали руководителя районной администрации господина Левицкого, -- сказал солидный, -- и так поняли, что мы ему кругом задолжали. В том числе и за наше, так сказать, успешное освобождение от тирании коммунистов. Как следствие, гражданин Левицкий предлагает нам должок-то выплатить. А мы себя должными не считаем, и платить мы никому ничего не собираемся. Вы, господин Керн, как думаете, наша община что-нибудь этому Левицкому должна?

– - Думаю, что нет, -- сказал Керн. -- Разве что обнаружатся какие-нибудь документы на этот счёт. В любом случае, долги трудовой коммуны -- пока что забота её администрации, а не населения.

– - Золотые слова, -- согласился солидный господин. -- А вам известно, что Левицкий собирался вас повесить?

– - Он говорил мне что-то такое, -- кивнул Керн, -- но у него не получилось. Наоборот, это я отправил его в газовую камеру. Но я не могу не признать, что за Левицким стоит сейчас историческая правота.

– - Какая такая правота?! -- Собравшиеся бурно зашумели.

– - Историческая. Под его руководством районные власти сумели сохранить средства производства, более того -- наладить производство. А тут, в коммуне, в это время жрали их хлеб и валялись под шконками. Вы себе администрацию грамотную, и то подобрать не смогли! Вас всякая сволочь по глазам нагайками хлестала, а вы терпели. Вот теперь Левицкий весь в белом, а вы... э-эх!..

– - Неправда! Мы тоже работали!

– - Вы вот именно что работали, а надо было трудиться. Труд -- он, знаете ли, осмысленный, он перспективу имеет. Остальное -- так, нагрев атмосферы путём перевода продуктов питания в калории. Ну скажите мне сами, какая у вас тут может быть осмысленная перспектива?!

– - А у вас есть осмысленная перспектива?!

– - Вы ко мне по делу пришли, или вы мои убеждения хотите проверять?!

– - И то, и другое. Какие ж могут быть дела, если убеждений нет? А так у нас к вам вообще-то предложение. Только оно, так сказать, не для всех. Не для митинга!

– - Я, конечно, по митингам главный спец. Только и делаю, что митингую, -- горько сказал Керн.

– - Ну, вы-то нет, а вот были тут, что без митингов есть не садились. А предложение у нас, господин Керн, такое: Левицкому этому ни черта не отдавать, а захватить землю под коммуной по праву работающих на ней людей. Земля тут чистая, плодородности средней -- у нас агроном вот есть, Дарья Тимофеевна, она разбирается. Пока холодно и голодно, в городе делать всё равно толком нечего. А мы тут тем временем развернёмся: построим посёлок с коттеджами, электростанцию, парники, да и вообще организуем себе дачи. А дармоедов и сельских тутошних жлобов -- пинком и на свалку!

После этой филиппики воцарилась тишина: люди ждали, затаив дыхание. Мельком Керн подумал, как несуразно выглядит всё это положение: вот есть люди, есть у них какая-то инициатива, задумка, есть, наверное, и воля задуманное исполнить; а вот поди ж ты -- обязательно надо поговорить с каким-никаким начальством, надо, чтобы кто-то сказал "добро!" и разделил тем самым с ними всю меру ответственности.

– - Ну, допустим, -- сказал он. -- Дачи -- это хорошо, дармоедов проучить тоже не мешает. А работать на дачах кто будет -- крестьянин за бутылку? Или гастарбайтеров наймём? С утра мы этот вопрос уже обсуждали. Все сошлись на том, что они не бобики -- вкалывать, и что пущай работает спившийся пролетариат. Только вот беда: нету у нас тут под рукой пролетариата! Не спившегося нету, ни трезвого -- никакого! А если и есть у нас пролетариат, -- Керн уже почти орал, -- так только с приставкой "люмпен-", причём это вы сами, граждане, вот вы, самый вы наш замечательный "средний класс"!

Люди сидели тихо, поражённые этой неожиданной вспышкой гнева.

– - И нечего орать, -- сказал мужчина, похожий на царского министра. -- Мы прекрасно понимаем, что сейчас рабочего ни за какие коврижки не купишь. Сейчас рабочие везде нужны, а где нужны сильнее всего, туда их просто мобилизовали. У здешних жлобов помощи не дождёшься, и не надо. Три шкуры потом сдерут за эту помощь! Так что если уж работать, так самим. Но мы согласны! Потому что коттедж и дача на чистом месте -- это тебе не за светлое будущее работать! Не за высокую идею, небось! Тут всё ясно, всё своё, а за своё мы точно от работы не отступимся.

– - Отступитесь, -- пожал плечами Керн. -- Вы работы этой ещё, как говорится, не нюхали. И Левицкий тот же не от хорошей жизни себе работников подыскивает: у него проблемы те же, за энтузиазм работать никому не хочется, а повышать, как говорится, уровень жизни -- не на что. Вот и ищет, где кусок урвать пожирнее. И вы искать будете! Но вообще-то вы предлагаете, как говорится, хоть какой-то конструктив. Он, конечно, развалится при первом же соприкосновении с реальностью, но это всё же шаг. Так что я вас, пожалуй, поддерживаю. Будем реформировать коммуну!