Он осекся, взвизгнув – ведьмак схватил его за локоть.

– Не стоит, – процедил он. – Я сопровождаю партию ссыльных и не намерен ни отставать, ни опережать их ни на день. Достаточно того, что вы просто не станете нас задерживать!.. А это что такое?

Радуясь, что его локоть отпустили, начальник пристани умчался с несолидной для его положения прытью, ругая грузчиков за нерасторопность и молясь Пречистой Деве одновременно. А ведьмак развернулся к кандальным, щуря глаза.

– Что. Это. Такое? – раздельно повторил он.

Сопровождавший его офицер изменился в лице:

– А что не так?

Посланник Третьего Отделения уставился на русоволосого молодого мужчину с приметным шрамом на подбородке. И тот, очнувшись, в свою очередь не сводил с него глаз.

– Это… ведьмак! – прошипел тот. – Кто посмел?

– Так это… какой же он…э-э… согласно приговору Особой Комиссии лишен всяческих званий, сословия и…э-э…состояния. Он – бывший…

– Бывших ведьмаков не бывает! – отрезал посланник Третьего Отделения и, направляясь прочь, бросил через плечо: – Как и бывших мятежников… Перевести!

Он шагал так широко, что офицер отстал от него через десяток шагов.

– Перевести, – проворчал он. – Легко сказать! А куда я его дену? К уголовникам разве что… Да и с меня же потом погоны снимут, если хоть один из этих пропадет… Эй, там! Задвиньте «бывшего» подальше, чтоб высокое начальство не видало!

Больше Алексей никогда не видел ни Прокоповича, ни его спутников, ни того самого «бывшего» ведьмака. Их партию отправили в тот же день, час спустя. Остальных переправили на другой берег Волги только через неделю.

Городок Иштым на Иштым-реке был заложен лет двести тому назад первопоселенцами, осваивавшими Камень, на месте другого поселения, оставленного невесть кем – то ли древними руссами, которые, сказывают, жили в стародавние времена, еще когда на земле среди людей ходили языческие боги, то ли каким-то местным малым народцем. Долгое время это было небольшое торговое поселение и кроме десятка купцов и сотни-другой казаков, надзиравших за покоренными окрестными народами, тут никто и не жил. Лишь полвека тому назад, как открыли в окрестностях серебряные, медные и железные руды, потянулся сюда народ.В Иштыме был поставлен завод, благодаря чему городок сразу вырос в два раза и продолжал увеличиваться до сих пор. Подрастали в окрестностях малые заводики – и государственные, и частные. Потому и учрежден был полвека назад тут особый Рудный приказ. Столицей всего Закаменья становился когда-то захолустный Иштым. Не так давно ему возвели даже новую стену, наладили строить каменный кремль, чтоб все было, как у старых городов империи. Тем более, что и камень привозили свой, ломали неподалеку.

Сюда в начале осени прискакал Сысой Псоич с Невейского заводика. Вроде и невелик заводик, а хозяина его знали в Рудном приказе все. И начальник аж с лица спал, когда ему доложили о приезде Невейского хозяина.

Он вошел торопливо, встрепанный, неряшливо одетый, с горящими глазами. С таким видом только о войне и объявлять.

– Государево слово и дело! – в руке его было зажато помятое письмо.

Начальник приказа встрепенулся, всплеснул пухлыми ладонями:

– Случилось чего?

– Чтите, ваше благородие!

Двумя руками, как ядовитую змею, начальник приказа осторожно, за самые кончики, развернул бумагу. А ну, как тут сказано про то, что всплыли его темные делишки и предписано ему сей же день сдать пост и отправляться в почетную отставку в свою деревеньку, доживать век? Герб на бумаге напугал его еще больше, и понадобилось минут десять, чтобы он вчитался в строки приказа и только после этого перевел дух.

– Ух и напугали, Сысой Псоич, – пропел он дрожащим голосом. – А я-то грешным делом решил, что по мою душу сие письмецо!

В письме великий князь Петр Ольденбургский приказывал получателю сего, Сысою Псоевичу Невейскому немедля отправить ему партию «известного товару» и к весне подготовить вдвое больше обыкновенного, послав во Владимир-Северный сразу, как пройдет талая вода.

– Письмо-то по мою душу, да я по вашу, ваше благородие, – гость немного отдышался. – Мужики нужны.

– Али у вас народа мало?

– Мало. И ведь не простые нужны, а чтоб, в случае чего, за них ни перед кем ответа не пришлось держать. Чтобы был человек – а как ко мне попал, так и нет больше человека! – он наклонился вперед, прищурил глаза. – Поищите таких, ваше благородие. А уж я в долгу не останусь!

Начальник приказа даже вздрогнул. Откуда ни возьмись, на столе возник и сочно звякнул туго набитый мешочек. Так и тянуло поглядеть, что там – самородное серебро или полновесное золото.

– Ну, вы меня понимаете, ваше благородие?

– Понимаю, но помочь не могу, – уже протянувшаяся к мешочку рука замерла в воздухе.

– Как так?

– А вот так! В крепости нынче пусто, никого нет. Посылать казаков по лесам искать беглых? Так ведь конец лета, сейчас в лесу вольготно, любой беглый сытно ест, к поселениям не выходит. Вот кабы месяца через два-три, когда холодать начнет, и все эти шатуны к теплу потянутся… Месяца через три обращайтесь!