— А я за молот снова возьмусь, — добавил гном. — А Миф с Аму встретят и проводят три торговых обоза. У нас как раз все для них припасено. Миф, ты палок настрогал для арбалетных болтов?

— Нет еще! Я быстро! Аму, готовь прилавок! — засуетился Серый Мифрил, торопясь к куче веток, наваленной у стены. — Я быстро!

— Быстро он, — вздохнул Кроу, провожая торопыгу взглядом.

Кузнечный очаг снова пробудился, затухшие было угли пыхнули жаром, зашумели устало кузнечные мехи. На новую порцию топлива лег ржавый хлам, идущий на перековку. Рядом примостился одинокий слиток — гном решил выковать колесную ось. Раз уж решил увеличить ассортимент…

Гном вернулся на сторожевой пост вместе с густыми сумерками. Оранжевый закат медленно укатывался за горизонт, тени становились все длиннее, уверенно завоевывая всю каменистую долину. Но еще было время до полного наступления темноты. Кроу вернулся ненадолго. Мельком заглянув на родной участок, забрал с собой всю команду, безжалостно прервав их научные посиделки. Надо успеть до полной темноты.

Кроу привел ребят на склон длинного бугра, остановившись рядом с пышной разлапистой елью, удивительно прямой и красивой для этих мест. Здесь он повернулся к спутникам, откашлялся, прочистил хорошенько горло, пригладил бороду и заявил:

— Быль! Расскажу!

— О как… — отозвалась рыжая амазонка, опускаясь на валун. Рядом тут же примостилась Аму, и девушки выжидательно уставились на рассказчика, что, собираясь с мыслями, ерошил волосы на затылке. Опустился на соседний камень и Миф, несколько удивленный столь внезапным и неожиданным завершением короткой вечерней прогулки.

— Жил да был богатый караванщик, — начал Кроу.

— Это не быль! Так только сказки начинаются! — запротестовала Лори, но на нее зашикали остальные, и, махнув рукой, амазонка сдалась.

— Жил да был богатый караванщик, — снова начал гном, укоризненно глядя на подругу. — И были у него вол и скакун. Длиннорогий вол отличался выносливостью и силой. Чистых кровей скакун мог мчаться быстрее ветра! Вместе они прошли сотни лиг по долинам и пустыням, вместе преодолевали склоны холмов и горные ущелья, перебирались через широкие ручьи и бурные глубокие реки. И куда бы ни заносила их воля караванщика, длиннорогий вол молча тянул за собой тяжело груженную повозку с товарами. А скакун гарцевал впереди, неся на спине караванщика. Вечерами вола наспех обтирали пучком соломы, поили из общей поилки и задавали обычного корма. Достойное завершение тяжелой работы. Скакуном же занимались куда дольше — каждый вечер несколько работников тщательно обихаживали его шкуру, расчесывали гриву и хвост, проверяли копыта. В поилке скакуна всегда была чистейшая вода, а в кормушке — отборный овес и люцерна. Так тянулся день за днем, год за годом. Вол не роптал, продолжая тянуть тяжелую повозку. Порой он падал на колени, но, чуть отдохнув, вставал и опять налегал широкой грудью на лямку.

— Бедняжка… — шмыгнула носом Аму. — Караванщик гад!

— Из скакуна плохой товарищ! — поддержал Миф.

— В один пасмурный мрачный день, когда над головами низко тянулась влажная облачная муть, небольшой караван двигался по обычной каменистой равнине. Ничто не предвещало беду, но несчастье всегда приходит внезапно — на караван напали серые орки. Сидя на спинах огромных клыкастых кошек, завывая и потрясая оружием, пуская стрелы, орки налетели, подобно порыву ветра. Налетели и столь же быстро умчались прочь. Караван сумел отбить атаку и продолжил путь. Но непоправимое уже случилось — и вол, и скакун были ранены орочьими стрелами. Да стрелами не простыми, а проклятыми. Темное проклятье жрецов храма Гуорры было на тех стрелах. Скакун упал быстро, уронил голову на землю, заржал в беспомощности. Вол устоял. И упрямо налегая на лямку, потащил повозку дальше, везя имущество караванщика к безопасному месту.

— Вот молодец! Вол крут! — заявил Миф, ударив кулаком по ладони.

Вытряхнув из небольшой коробки несколько пилюль на мозолистую ладонь, Кроу закинул их в рот, хмыкнул и продолжил рассказ:

— Скакун не мог продолжить путь. Общими усилиями его положили на и без того тяжело нагруженную повозку. Вол устоял. Раненый, обессиленный проклятьем, спотыкающийся, понуривший голову, он продолжил путь. И сумел дотащить повозку до лежащего на их пути небольшого сторожевого поста и только там остановился. Первым делом с повозки сняли тихо ржущего скакуна. Бережно уложили грациозное создание на расшитую попону. Потом распрягли и вола — он больше не мог тащить повозку. Проклятье, отравляющее его кровь, стремительно набирало силу. Они были в двух шаг друг от друга — едва стоящий вол и лежащий на попоне скакун. Между ними стоял караванщик, задумчиво теребящий крашенную охрой бороду, хмурящий брови и принимающий тяжелое решение. Ему предстояло выбрать одного. Либо вола, либо скакуна. Только одного из них он мог с помощью путеводной магии доставить к далекому храму, где светлые жрецы сумеют очистить больную кровь от темной скверны Гуорры. Долго стоял караванщик. Долго думал. И выбор был сделан…

— Вол будет спасен! — пропищала Аму, сжимая кулачки.

— Быстроходный скакун был отправлен к спасению. А вол остался стоять, понурив голову.

— Караванщик сволочь!

— Передохнувшему и оправившемуся от нападения орков каравану пора было двигаться дальше. Но раненый вол едва мог сделать пару неверных шагов на подгибающихся ногах. Снова застыл в глубокой задумчивости караванщик, теребя окрашенную охрой бороду и хмуря брови… Долго бы он думал, но тут к нему подошел один предприимчивый мудрый гном и сделал предложение. Вскоре они ударили по рукам! Караван двинулся дальше, быстро пройдя долину и исчезнув вдали. И уходящий караванщик ни разу не обернулся, не бросил ни одного взгляда на оставленного им вола, что служил ему верой и правдой долгие годы.

— Караванщик сволочь!

— Предприимчивый же гном нагрузил спотыкающегося вола не слишком тяжелым мешком и повел за собой. Провел мимо пары холмов и зарослей кустарника. Тут он снял с него мешок и занялся делом, что заняло больше часа. Утерев с усталого чела пот, гном поспешил на сторожевой пост, позвал друзей и вместе с ними вернулся к холму с пышной елью. И здесь он поведал им быль про вола, скакуна и караванщика.

— Караванщик сволочь!

— А затем гном мастерским ударом обрубил одну из еловых ветвей, и глазам слушателей предстала удивительная картина…