Это продолжается до бесконечности, а я терплю, стиснув зубы. Жду, когда всё закончится. Просто мирюсь с этим… пока не вижу его.

Проводник с белыми, как снег волосами стоит на узкой лесной просеке и смотрит на то, что я есть теперь. Не знаю, что я из себя представляю, но Рэйвен видит меня, смотрит на меня в упор. Он выглядит задумчиво, слегка настороженно, но до безобразия уверенно в себе.

Недалеко от него на земле лежит дробовик, а рядом с оружием – два мёртвых тела. Больше ничего не успеваю рассмотреть, потому что срываюсь с места и мчусь в сторону проводника, готовая обосноваться в его теле.

Что-то во мне пытается найти способ остановиться, но это лишено смысла. Здесь, я просто вижу. Здесь, не управляю происходящим.

Рэйвен даже не вздрагивает, когда я, как острый клинок вонзаюсь в его грудь, пожираю, захватываю его тело, душу… О, да, его душа бесподобна – так я чувствую. Мне комфортно в нём и я могу назвать это чувство блаженной эйфорией, пока новая вспышка боли, такой сильной и такой ослепительной не ударяет по мне подобно небесной молнии. И я кричу. На этот раз действительно кричу. Эта боль ужасна. Эта боль нестерпима, она убивает меня, разрушает не только тело, но и разум, все чувства, все эмоции и даже мысли. Эта боль превращает меня в ничто.

Не знаю, что произошло дальше. Всё, что вижу в следующее мгновение – тело Рэйвена кусками разбросанное по лесной просеке. Всё, что чувствую – дикий страх и желание убраться подальше и как можно скорее.

***

– Катари!

Мои веки, наконец, распахиваются и первое, что вижу, это двоящееся перед глазами лицо Шоу.

– Что за чёрт?.. – тихий голос Сони проплывает над головой, а следом доносится чей-то протяжный свист: видимо Джака я особо повеселила.

Пытаюсь подняться, тут же жалею об этом и падаю на пол. На пол?..

Оглядываюсь. Мы больше не в лесу. Это место напоминает заброшенный деревянный дом со стойким запахом плесени и задёрнутыми на окнах грязно-жёлтыми занавесками. Из мебели – массивный стол по центру помещения и парочка стульев вокруг. Несколько коек у стены заваленных невзрачным тряпьём, газовая плитка на столике у раковины, стопки жестяной посуды на подвесной полке и чайник с продавленным боком. А ещё горит керосиновая лампа и благодаря её тусклому свету зрение удаётся фокусировать ещё сложнее.

– Мы в лесной хижине, – спешит проинформировать меня Шоу, помогая расположиться на одной из коек. – Промежуточный сектор. Иногда здесь останавливаются кочевники, чтобы отдохнуть, ну и проводники с отрядами не брезгуют этим местечком.

– Сколько я проспала? – хриплю, пробегаясь пальцами по волосам – по той части, где они ещё не утратили свой пигмент. А вот и новая седая прядь появилась. Всё как всегда.

– Почти сутки, – отвечает Шоу, тяжело вздыхая. – Ты проспала почти сутки, Катари.

– Проспала? – с неуверенным смешком вмешивается в разговор Соня. – Я бы это так не назвала.

– Не сейчас, – стреляет в неё глазами Шоу, но Соня не собирается замолкать:

– Нет, послушайте! Ты тащил её на себе почти сутки, в то время пока эта странная по всем меркам заблудшая кричала и бредила, а иногда ещё и рычала как одержимая самим дьяволом, а теперь мы вот так просто должны пожелать ей доброго утра?.. – Соня круто разворачивается ко мне. – Ты кто такая, мать твою?

– Понятия не имею, – отвечаю, сбрасывая ноги с кровати. – Для этого мне и нужно поговорить с Мори.

Соня цокает языком и встряхивает головой:

– Думаешь, у Мори есть ответы?

– Всё, что мне нужно знать, это как попасть в сектор крика. Б`ольшим я твоего древнего не побеспокою.

Соня выдерживает паузу, пока я принимаю у Шоу из рук бутылку с водой и делаю несколько глотков обжигающих пересушенное горло.

Замечаю, что ещё один заблудший не сводит с меня рентгеновского взгляда и выглядит как одна из набитых соломой кукол, то есть – абсолютно никак.

– Чего? – киваю Джаку и тот, наконец, оживает, коротко пожимая плечами:

– Ничего.

– Наконец понимаешь, в какое место попал, да?

– Скорее, лишь убеждаюсь в правильности своего решения, – отвечает монотонно и слегка в нос.

Соня круто разворачивается к нему:

– Так ты суицидник, что ли?

Внутри всё сжимается от этого слова, а Джак переводит на Соню ленивый взгляд:

– Кто сказал?

– Ты только что практически прямым текстом объявил, что рад своей кончине, – едва ли не с абсурдом усмехается Соня. – И откуда ты вообще столько знаешь о Лимбе, новенький?