– Ах да, конечно!
– с нескрываемым сарказмом произнес Габриель, поднимаясь с колен.
– Конечно, он любит вас. Он очень щедр на любовь. Чего-чего, а любви у него хватает на всех. Он способен любить многих женщин сразу.

Матильда прикрыла лицо руками, будто защищаясь. Плечи ее ссутулились и вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.

– Прошу вас, не мучьте меня. Мне и без того больно... Я так несчастна!

Она рывком вскочила с кресла и бросилась к распятию, висевшему на стене рядом с кроватью!

– Ты уже караешь меня, Господи! Ты не пожелал ждать моей смерти, Ты решил покарать меня тотчас... Велик мой грех, Господи, и кара Твоя справедлива.

Габриель подбежал к ней, судорожно сжимая кулаки. На лице его не было ни кровинки, а в глазах застыла мука.

– Замолчите!
– простонал он.
– Не называйте мою любовь карой. Ради всего святого, не говорите так... Это жестоко, это бессердечно!

– Ах!
– выдохнула Матильда.
– Простите меня, пожалуйста. Я не хотела обидеть вас. Я такая дура, я сама не знаю, что говорю... Ну, прошу вас, умоляю: забудьте обо мне. Я не достойна вашей любви. Я беспутная, пропащая женщина. Я продала свою душу дьяволу. Не надо любить меня.

– Я люблю вас, Матильда, - пылко ответил Габриель.
– И буду любить всегда. Какой бы вы ни были, грешной или праведной, порядочной или беспутной, я все равно буду любить вас.

– Но ведь это безнадежно! Я никогда не смогу ответить вам взаимностью.

– Почему? Вы же совершенно не знаете меня. Дайте мне только шанс, и я заслужу вашу любовь.

– Нет. Этого никогда не случится.

– Не будьте так категоричны, - с мольбой в голосе произнес Габриель.
– Прошу вас, подумайте, не спешите с ответом.

– Здесь нечего думать, - упрямо покачала головой Матильда.
– Простите меня за прямоту, но я не хочу внушать вам несбыточных надежд. Мое сердце навсегда отдано другому. Я буду принадлежать лишь ему - или вообще никому.

"Вот видишь!" - назидательно отозвалась дурь и что было мочи ударила Габриелю в голову.

– Ну, нет, бесстыжая!
– воскликнул он, хватая ее в объятия.
– Ты будешь принадлежать мне!

Матильда не кричала, не звала на помощь. Она была так напугана, так потрясена происходящим, что даже не пыталась сопротивляться...

Когда на рассвете Филипп возвратился от Маргариты, что-то дернуло его в первую очередь заглянуть в комнату дежурного дворянина, и там он с удивлением обнаружил, что полог кровати отброшен, сама кровать пуста, а в небольшом кресле рядом, понурив голову, неподвижно сидит Габриель. Сперва Филиппу показалось, что он спит.

– Вот чудеса-то!
– озадаченно пробормотал он.

Габриель вздрогнул и поднял голову - он вовсе не спал.

– Прошу прощения, монсеньор. Я велел Марио и его девчонке убираться прочь.

– Однако!
– с улыбкой произнес Филипп.
– Какой ты суровый... Но нет, постой!
– Он подошел ближе, присел на кровать и пристально всмотрелся ему в лицо.
– Что-то случилось?

– Да.

– И что?

– Вы были правы, - с жутким спокойствием ответил Габриель.
– Наломал я дров.

– Так что же приключилось, в конце концов? Вы поссорились? Она прогнала тебя?

– Много хуже.

– Хуже!
– Филипп так и подпрыгнул.
– Что - хуже? Ну! Отвечай, черт бы тебя побрал!

– Э... Я... того... против ее воли...

– МАТЕРЬ БОЖЬЯ!
– вскричал пораженный Филипп.
– Ты что, изнасиловал ее?!

Габриель утвердительно кивнул; глаза его бездумно блуждали по комнате.

Филипп схватился за голову, затем вскочил на ноги, затем будто передумав, сел, снова встал, нервно прошелся из угла в угол, вернулся обратно к кровати, в ярости сорвал с нее полог и, не разуваясь, бухнулся в постель.

– Вот-те нате, елки-палки зеленые!
– наконец, прорвало его.
– Что же ты наделал, сукин сын?! Ну, и сюрпризик ты мне преподнес, нечего сказать, хороший!.. Засранец чертов, говнюк! Все лето девки наперебой цеплялись ему на шею, стоило лишь пальцем шевельнуть, чтобы они легли и сами себе юбки позадирали. Но нет, он, видите ли, искал единственную и неповторимую, так сказать, любовь всей своей жизни - а когда нашел... Ну все, баста! Это мне наглядный урок. Впредь я не потерплю в своем окружении не только педерастов, но и девственников старше шестнадцати лет - этих сопливых юнцов, которые сторонятся женщин, забивая себе голову всякими романтическими бреднями о чистой и возвышенной любви, ночью втихаря рукоблудят и, в конечном итоге, становятся насильниками...
– Филипп остыл так же внезапно, как и взорвался.
– Ладно. Теперь рассказывай.

Габриель поведал ему обо всем, кроме своей встречи с Симоном. Филипп внимательно выслушал его, ни разу не перебив, затем, помолчав немного, медленно произнес:

– Да-а, хорошенькое дело!.. Ты, кстати, отдаешь себе отчет в возможных последствиях своего безрассудного поступка? Ведь Матильда не просто фрейлина принцессы - она ее любимица, а может, и любовница. И если Маргарита решит, что ты должен понести наказание, вряд ли я смогу выручить тебя. Разумеется, я употреблю все свое влияние, чтобы урезонить ее, но она чертовски своенравная девушка и вполне может заупрямиться. Учти, я не намерен из-за твоей глупой выходки ставить под угрозу такой перспективный брачный союз. Уразумел?