Шрифт:
Как бы горько ни было Аньис, а она снова рассмеялась. Тиарна была, как всегда, неподражаема. Ей все нипочем. Может, так и нужно, подумалось, Аньис… Что она скорбь мировую развела…
— Но он всегда ее помнит, ту, что на портрете… — продолжила она сопротивляться.
— Думаешь? — лукаво улыбнулась ей Тиарна и погладила по плечу. — Что-то он чаще у себя в кабинете, да у вас в спальне бывает, чем в этой мастерской… Это до тебя он так каждую минутку свободную проводил. А сейчас нет… Или, представь себе, у нас тут пожар приключится…
Аньис поежилась, она не любила тему огня и пожаров, и добрая женщина погладила ее по голове.
— Так вот приключится у нас тут пожар, или даже все Альбене гореть будет, — продолжила Тиарна, — кого он спасать побежит? Портрет этот или тебя? Или, может, короля отправится спасать? Не-е-т, он ведь даже не себя спасать будет, а тебя, девочка… Мы с тобой обе это знаем. А портретик — так сгорит он, и все…
Аньис кивнула.
— Так и что тебе еще нужно? — понизила голос Тиарна.
— Хочу, чтоб любил меня так же, как я его…
— А он тебя сильнее, может, любит, чем ты его, — вдруг серьезно сказала Тиарна. — Ты его любовь не суди. А радуйся, что живая, а не на портрете…
В этот момент воздух стал густым, и Аньис увидела Рональда, стоящего в нескольких шагах от них. Сердце громко забилось, словно она собиралась на первое свидание. Странно, но она больше почти не чувствовала гнева, даже горе отступило. Осталась лишь растерянность и легкая печаль…
Не сговариваясь, обе встали. Тиарна при виде хозяина, а Аньис, намереваясь уйти, не готова она к встрече с ним, не готова…
— Госпожа Тиарна, оставьте нас, пожалуйста, нам с женой нужно поговорить, — сказал он.
— А вот нет, господин Рональд! И можете меня уволить! — неожиданно сказала Тиарна, сделала шаг вперед и закрыла тоненькую Аньис своим необъятным телом. Как отчаянная наседка, защищающая своих цыплят. — Вы расстраиваете девочку… А мне она как дочь!
— А мне все вы как дети! — неожиданно весело рассмеялся Рональд. — Уйдите Тиарна, это приказ.
Тиарна несколько секунд смотрела на него. Аньис не поняла, что она прочитала в его лице, в его неожиданном и странном смехе, но молча поклонилась и юркнула на лестницу. А Аньис встретилась с блестящими черными глазами, поглощающими ее, окутывающими, берущими себе одним взглядом.
И теперь было никуда от них не деться…
— Не понимаю, чего ты смеешься! — с возмущением сказала она. — Я ухожу от тебя, а ты смеешься!
— Не уходишь, — твердо ответил он и сделал шаг к ней. Аньис отпрянула.
— Почему это?
— Я тебя не отпущу, — и сделал еще шаг к ней.
Снова мужчина шел на нее, а она вынуждена была пятиться. Когда-то Эдор, потом Майр. А теперь ее собственный муж Рональд…
И лицо у него было такое решительное, словно что-то пыталось вырваться из привычного твердокаменного спокойствия. Аньис даже стало немного страшно. Это была не его обычная сила, не привычный густой воздух… Это было нечто, сносящее с ног, как безудержный поток. Он сделал еще шаг, а Аньис уперлась спиной в стену. А куда было деться, не убегать же от него. Все равно бесполезно… Она обессилено запрокинула лицо, ощущая, как предательские слезы снова зародились внутри. Уже непонятно, от чего…
— Ты всегда говорил, что отпустишь! — крикнула она.
Он уперся руками в стену по бокам от нее и продолжил:
— Говорил, это правда. Я отпущу, если ты разлюбишь меня. Или если я разлюблю тебя. Или если полюбишь другого достойного мужчину. Или я просто тебе надоем. Но я не отпущу тебя, когда ты хочешь уйти из-за обиды и непонимания… Сломать нашу любовь я не дам. До тех пор, пока мы любим друг друга, — одной рукой он обвил ее талию, притянул к себе, заставляя чуть-чуть прогнуться, и заглянул в лицо. — Ты будешь со мной, — голос стал мягче. — Скажи, Аньис… Ты когда-нибудь чувствовала себя со мной нелюбимой и ненужной?
— Нет… — искренне прошептала Аньис. Лишь остатки обиды и воли не давали ей упасть ему в руки. — Только, когда ты говорил, что отпустишь меня… И когда предложил зачать от другого… Только тогда.
— Это было ради тебя. Скажи, тебе скучно со мной? — он улыбнулся глазами.
— Да нет же!
— Тебе было плохо со мной в постели?
— Нет, никогда…
— Чего ты тогда хочешь, Аньис? — снова улыбнулся без улыбки, прижимая ее чуть сильнее, слегка выгибая, так, что она увидела над собой его нависшее лицо. И не скрыться от ослепительно красивых черт, от твердости и силы, от губ, что вот-вот начнут творить с ней нечто невероятное… Он обволакивал, поглощал, держал ее крепко, не отпуская ни душой, ни телом, ни взглядом.
— Да как ты не понимаешь! Я хочу, чтоб ты принадлежал мне так же, как я тебе — целиком! — отчаянно призналась Аньис, ускользая взглядом от его глаз. Другой рукой он коснулся ее щеки, с тем горячим чувством, что говорит «Моя. Любимая»:
— Хочешь меня полностью… Что ж… — поймал ее взгляд, и ее закрутило, затягивая в черную манящую бездну.
Она падала в нее долго, расширяясь и сжимаясь одновременно, познавая бесконечный космос, в котором было много всего. Иные миры, люди и другие существа, свершения, победы и поражения. Космос теплый и равнодушный, наполненный и пустой… Чарующий и бездонный, поглощающий ее раз и навсегда. Космос, в который он не брал ее раньше, потому что обратно пути нет. Космос, который не отпускает.