Она взяла свой рюкзак и села на лавочку перед кабинетом Сорена. Если бы он позвал туда мужчин в белых халатах, чтобы забрать ее, она хотела быть готовой выбить трубку из его рук и умолять о защите.

Чтобы убить время, она достала учебник по математике и начала перелистывать страницу за страницей.

– Это что еще за дерьмо?
– закричала она, пытаясь расшифровать расчеты перед ней.

Дверь в кабинет Сорена распахнулась.

– Элеонор. Про себя.

– Простите, - ответила она.
– Математика.

– Прощена.

Она посмотрела на него. Он держал в руках историю.

– Вы изгоняете меня, верно?

– Почему ты написала этот рассказ?
– спросил он.

– Не знаю. Мы говорили о Есфирь и о произошедшем той ночью, и я... я посчитала, что будет забавно это записать. И когда я начала писать, не смогла остановиться.

– Не смогла остановиться?

– Да. Словно в мою руку вселился какой-то демон и плясал по странице.
– Она обхватила правое запястье, словно шею, и попыталась ее задушить, пока то не обмякло.
– Все равно, простите. Больше не заставлю вас читать мои странные истории.

– Я прочту все, что ты напишешь. Из тебя писатель лучше, чем из меня.

– Правда? Я думала, это какая-то тупость.

– Тупость?

– Да, глупость. Ребячество. Я придумала шутку о девственной плеве.

– Это сатира, - ответил Сорен.

– Сатира? Я не собиралась писать сатиру. Просто хотела сделать рассказ забавным, чтобы показать, насколько нелепо выбирать лидера страны по тому, как она хороша в постели.

– Использование юмора для возведения человеческих слабостей в ранг насмешек, что так любят политики, и есть сатира, Элеонор. Это сложная и утонченная форма юмора, которую освоили лишь несколько авторов.

– Оу, - ответила она.
– Клево.

– Если ты не будешь осторожна, я привлеку тебя к работе над моей диссертацией.

Элеонор покраснела. Казалось, Сорен не шутил.

– А вы не думаете, что у всех тех старых священников, которые прочтут вашу диссертацию, случится сердечный приступ?

– У меня едва не случился, - ответил он. Он посмотрел на ее работу и покачал головой. Она чувствовала себя невероятно гордой. Один короткий рассказ, и она добралась до Сорена. Она ощущала что-то, что прежде не испытывала. Силу. Она могла излить слова на бумагу и вызывать у взрослого мужчины извращенные мысли о том, как забавно было бы привязать девственницу к кровати и трахать до рассвета. Она могла привыкнуть к этому ощущению.

– Могу я оставить это себе?
– спросил Сорен.

– Вы хотите оставить себе мой рассказ?

– Думаю, я должен изъять его. Ты слишком юна, чтобы читать такое.

– Кажется, вы кое-что забыли - я написала его.

– Я оставлю себе, - ответил он.

– Хорошо. Но вы должны дать что-то взамен.

– И что бы ты хотела? И, пожалуйста, держи свои желания в узде.

Элеонор вздохнула, молча уступая ему. Тогда она не будет просить его нагнуться над скамейкой. Ладно. Если она была умной, то могла кое-что получить от этой сделки. Она отдала ему собственноручно написанную сексуальную историю - что-то личное, конфиденциальное, секрет. Секрет?

– Расскажите мне секрет, - сказала она.
– Любой секрет. И затем вы можете оставить себе рассказ.

Сорен тяжело выдохнул.

– Что-то мне подсказывает, что я пожалею об этом, но, возможно, это и к лучшему, если ты будешь знать.

– Знать что?

– У меня есть друг, - наконец ответил Сорен.

– Друг? Это и есть самый большой секрет?

– Ты не просила о большом секрете. Только о секрете.

– Почему ваш друг секрет?

– Это секрет.

Элеонор открыла рот, но потом просто захлопнула его.

– Вот, - ответил Сорен.
– Я намеревался сделать это однажды.
– Он запустил руку в карман и вытащил серебряный футляр. Он открыл его и извлек визитку. Черная бумага. Серебряные чернила. Он протянул карточку, и она взяла ее. Сорен отдернул визитку в двух дюймах от ее ладони.

– Прежде, чем я дам тебе эту карточку, ты должна пообещать, - сказал он.
– Ты никому ее не покажешь. Будешь хранить ее для себя. Ты не будешь звонить по номеру на визитке. Ты никогда не пойдешь по адресу, кроме тяжелых чрезвычайных ситуаций. И под тяжелыми, я подразумеваю события, которые можно охарактеризовать, как Апокалипсис. Ты можешь пообещать мне это?

– Обещаю, - ответила она.

Сорен еще мгновение смотрел на нее и затем отдал визитку.

– Я меняю твоего царя на Кинга, - сказал Сорен, сжимая ее рассказ.

Элеонор прочитала визитку.

Кингсли Эдж, «Эдж Интерпрайзис». 152 Риверсайд Драйв.

На визитке больше ничего не было, кроме номера телефона.

– Кингсли Эдж. Он живет на Риверсайд Драйв? Там, где живут богатеи, верно?

Сорен склонил голову.

– Кингсли не лишен средств.

– Значит, он богат?