– Куда мы едем? – спросила она.

– В ближайшей перспективе, нам нужно заправиться соляркой. В самой дальней перспективе, мы хотим попасть в один стаб, в котором я жил раньше, – ответил Рэб.

– Но мы не знаем, где он, – добавил Квазирог. – И есть ли он на самом деле?

Бубка резко обернулся.

– Он есть! – безапелляционная наглость, с которой Квазирог поставил под сомнение слова Рэба, разозлила ребенка.

– Короче, мы идем в Изумрудный город, – на Квазирога выпад Бубки не произвел никакого впечатления.

– Вот и Тотошка заговорил, – Рэб ощерился во все тридцать два зуба.

Бубка задорно рассмеялся, понимая о чем идет речь. Квазирог отмахнулся от них.

– Эти двое заодно, завидуют мне.

– В чем? – спросила Варвара.

Квазирог открыл было рот, но замолчал и покраснел.

– Ну..., я…, как бы…, мы…, я же настоял найти тебя, и, это…, после этого мы как бы повязаны с тобой…

Варвара закрыла глаза и едва улыбнулась кончиками губ.

– Я поняла. Спасибо, что спас.

Квазирог заерзал, польщенный, как ему показалось, согласием.

– Пфф, пожалуйста. Сложно было, конечно, но я, то есть мы, смогли.

– Ты видела, кто напал на стаб? – спросил Рэб.

– Видела. Они приезжали к нам раньше. Угрожали, но мы вроде бы договорились. А вы ушли в город со Штормом?

– Ага, они и там нас достали. Мы только и остались, – сообщил Квазирог. – Покрошили в капусту. Председателю кочан срубили и к рукам прибили, садисты, а на правлении написали, что Мираж прощает все, кроме предательства.

– Предательства? Я не понимаю? – Варвара попыталась поднять руку, но скривилась от боли.

– Что не понимаешь? Может у них с Председателем были какие-то договоренности? – предположил Квазирог.

– Не было никаких договоренностей. Все, что происходило в Колхозе, шло через меня. Это я была настоящим Председателем.

– В смысле, ты? – Квазирог подумал, что женщина еще до конца не оклемалась и несет несуразицу.

– Я умею управлять людьми. Я делаю так, чтобы они исполняли мою волю, не подозревая об этом, – Варвара говорила медленно, чтобы смысл ее слов успевал доходить.

– Я понял, – Рэб хлопнул по рулю. – Это теплое прикосновение к затылку твоих рук дело, в смысле, мыслей, тьфу, заговорился. Это ты прикасалась к моему затылку тогда, в стабе, и сегодня?

– Я, – тихо призналась Варвара.

Нельзя было сказать, что пленники обрадовались друг другу, скорее наоборот. Мэршу прицепили с краю, чтобы ей можно было пользоваться ширмочкой, когда приспичит. Дизель сокрушался по поводу того, что стаб остался почти без присмотра. Одна надежда была на Скорняка, который к этому времени уже должен был восстановиться, и Крофт, способную распознать опасность задолго до того, как она приблизиться к скалистым стенам поселка.

– Нас на Ломтя поймали, – признался Череп, чувствуя за собой вину за то, что не распознал подмену. – А где он, кстати?

– Исчез. Сидел с нами на одной веревке, а ночью исчез. Никто не видел как, – Петля прикрылся от жаркого солнца рукой. – Когда они догадаются поставить навес?

– А вам уже сказали, ради чего коптитесь? – спросила Мэрша, обращаясь к Дизелю.

– Нет. Каждый день у нас один и тот же распорядок дня. С утра помыли нас, под нами, накормили, потом обед, вечером мойка и ужин, потом крепкий сон и опять, все сначала.

– Зачем? – удивилась Мэрша.

– Может, вас ждали? – предположил Шаткий Тростник.

– Как там дочка? – не в тему спросил Дизель.

– Как, как? Расстроилась, конечно. Сильно привязана она к тебе, Дизель, – Мэрша задумалась. – Кому мы помешали? Жили, никого не трогали.

– Вон, Дизель считает, что в Улье нельзя так жить, типа, система создана так, чтобы всегда была движуха. Представьте, если все будут жить изолированно, как мы, то скоро в Улье с его регулярными копированиями, наступит перенаселение.

– Логично, – согласился Булкин. – Тогда взяли бы и потравили нас газом, ночью. К чему это представление? – он потряс наручниками.

– Рэба, если помните, тоже ведь не убили, а могли бы, – напомнила Мэрша про загадочное исчезновение сооснователя «Затерянного мира».

– Рэб-то был не человеком, квазом, да еще и выросшим до элитника. Его могли на опыты взять, исследовать, вскрыть, трепанацию сделать.

– Сам ты Булкин, кваз, – обиделась за Рэба Мэрша. – Я за наше скотское отношение к нему до сих пор простить себя не могу. Послушали людей, а они его мизинца не стоили. Что этот кривобокий Коп для нас сделал? Бучу поднял, разделил людей, да и сдох потом, как последний трус.