Эта речь, к большому удовольствию Бориса, произвела огромное впечатление.

Затем Морковин попросил суд вызвать эксперта, производившего анализ крови, найденной у болота. Старый эксперт неохотно вышел на сцену. Он стоял сутулясь. Сквозь очки его смотрела на судей тоска.

— Прошу вас, — сказал судья, — доложите о результатах вашей экспертизы.

— В нашу лабораторию, — начал старик, — работниками розыска был доставлен кусок почвы, на которой содержалась кровь. Нашей задачей было определить, не принадлежит ли эта кровь подсудимому Дохтурову, раненному в эту ночь. С этой целью в больнице лично мною была взята кровь у подсудимого Дохтурова. Произведенный анализ показал, что кровь, содержавшаяся на куске почвы, не является кровью подсудимого.

Морковин сидел с каменным лицом. Судья задумчиво глядел на эксперта. Что же, оставалось только принять к сведению это свидетельство, которое опровергало рассказ подсудимого. Однако Васена не вытерпела.

— А ты, отец, хорошо ли глядел? — спросила она. — Уж больно странно. Человек говорит, что на этом месте его убили, здесь же и пятно крови нашли, а кровь, выходит, не его?

Неожиданно взорвался и эксперт.

— Вот! — закричал он, почему-то протягивая вперед обе ладони, как будто хотел, чтобы на них прочли доказательства его слов. — Вот так целые дни! Целые дни напролет меня уговаривают! Я наука, понимаете? Я наука! И могу говорить только о том, что доказано научно. Я не могу свидетельствовать о том, чего не было! Не могу!

В голосе его слышалось отчаяние. Стоявший напротив Макарьев некоторое время смотрел на него с высоты своего саженного роста.

— Товарищ эксперт, — мягко сказал он, — какой группы оказалась кровь Дохтурова?

— Первой.

— А кровь в пятне?

— Четвертой.

— По какому методу делали вы анализ?

— Ну если я вам скажу, что по методу покровного стекла, это вас успокоит?

— Конечно. Именно этому методу Латтес отдает предпочтение.

— Что?! — в ярости закричал эксперт. — Что вы знаете о Латтесе?

— Да больше ничего. Перейдем к самому методу исследования. Почему вы решили, что кровь обвиняемого и кровь в пятне принадлежит к разным группам?

— Нет, это замечательно! — улыбаясь бескровными губами и оглядываясь в поисках сочувствия, сказал эксперт. — Очевидно, я должен прочесть здесь лекцию о группах крови.

— Ну, хорошо, — так же спокойно продолжал Макарьев и переступил с ноги на ногу, — если вы не хотите, это сделаю я, только, наверно, у меня получится много хуже. Вы действовали на красные кровяные тельца различными сыворотками и ждали, не произойдет ли…

— Чего, ну чего не произойдет ли? — язвительно спросил старик.

— Агглютинации, — обычным голосом сказал Макарьев.

И тут Борис увидел, что Денис Петрович сидит, скрестив на груди руки, смотрит на него и сотрясается от смеха. Сколько времени все вместе они зубрили это слово, пока не научились непринужденно его произносить!

Эксперт несколько примолк.

— Это не так уж и сложно, — продолжал защитник. — Агглютинация — это когда красные кровяные тельца начинают склеиваться в кучки. Под воздействием сыворотки они могут склеиваться, а могут и нет — смотря какая группа. Вот красные шарики в крови первой группы, им на все сыворотки наплевать, с ними ровным счетом ничего не делается. Так ведь?

Старик молчал.

— А красные шарики четвертой группы как раз наоборот, какой сывороткой на них ни воздействуешь— первой, второй или третьей группы крови, — они тотчас склеиваются. И вот вы взяли…

— Да! Да! Прекрасно! Очень хорошо! Замечательно! — опять закричал старик. — Я подвергал красные кровяные тельца воздействию сыворотки и увидел, что в крови Дохтурова и в крови пятна они ведут себя по-разному. В крови Дохтурова они остались неизменны, а в крови пятна во всех случаях агглютинировали через пять минут. Что дальше?

— А дальше я буду задавать вопросы.

— Убедительно вас прошу.

Эксперт стоял злой и настороженный. Все притихли, ожидая вопросов защитника.

— Знаете ли вы, что такое ложная агглютинация?

Старик растерянно кивнул.

— И знаете ли вы, что под воздействием загрязнения, бактерий происходит такая ложная агглютинация?

Эксперт почему-то полез в карман за какими-то бумажками. Рука его дрожала.

— Викентий Викентьевич, — вдруг сказал Макарьев, — кровь-то была в земле! Да еще в болотной! Там же кишмя кишело!

— Панагглютинация! — тихо и горестно произнес старик.

— Не огорчайтесь, Викентий Викентьевич, — продолжал Макарьев, — я бы тоже, конечно, ни за что не догадался, если бы точно такая же ошибка не произошла два года назад на знаменитом лондонском процессе. Она описана в «Криминалисте».

— Ах, беда, — говорил старик, — ах, беда, беда.

Вечером он пришел в розыск.

— Опозорили старика, — горестно сказал он, — раньше никак не могли сказать.

— Никак, Викентий Викентьевич, — ответил Берестов, — здесь такая игра идет — никак нельзя.