Через несколько уроков Юля влилась в веселую компанию фехтовальщиков и начала всерьез овладевать этой наукой. Фехтовали здесь на всем – на рапирах, шпагах, палках, длинных деревянных шестах, на мягких палках, и даже иногда вытаскивали тяжеленную алебарду. К шатру, где проходили занятия, примыкала «оружейка», в ней хранились латы на подставках, кольчуги, шлемы, мечи. Все это ребята иногда вытаскивали и примеряли на себя. Выходило интересно. Вообще поначалу Юле было жутко интересно – новые знакомые, новое занятие, новые впечатления. Большинство в группе увлекались Толкиеном и его романом «Властелин Колец», он как раз тогда вошел в моду и Питер Джексон стал снимать свои знаменитые фильмы. Ребята по праву считали себя Толкиенистами. Кто-то даже занимался переводом «Властелина Колец» с английского на русский. Юле тоже нравилась эта тема. В группе всего было человек пятнадцать и все дружили между собой. Образовывались пары друзей, о которых все знали: Женя дружит с Денисом, они из одного города Оленегорска, староста Аня дружит с Ирой и у нее роман с Пашей, а Юля сразу сдружилась с Любой, приезжей из далекого Исетского. Они жили в соседних районах и ехали домой вместе на одном троллейбусе. Все люди в группе были разных возрастов – Юле уже исполнилось четырнадцать, Любе было двадцать четыре, тренеру за тридцать, Паше, самому старшему, около сорока.

Велись тренировки так. К четырем приходили ребята, переодевались в раздевалке, кто-то успевал перекусить шоколадным батончиком и выпить соку, а кто-то (Юля) успеть написать короткое домашнее задание по биологии или английскому языку. Первый, кто приходил (разумеется, из старших учеников), отправлялся за шпагами (по сути это были рапиры, но их все называли шпагами), на большинстве из них отсутствовал тупой наконечник вовсе или просто был сверчен и на его месте светлела резьба, рукоятки на гардах обычно перематывались шершавой черной изолентой, изолента от времени почти истлела и после тренировки у новичков под ногтями была черная невыводимая грязь. Мэтр поощрял усердие и даже если пришел один ученик из группы, то обязан был фехтовать в одиночку. Ребята во время до тренировки всегда фехтовали или дрались на палках без надзора тренера. Алексей Николаевич приходил позже минут на десять. Возможно, он делал это специально, чтобы привить привычку ученикам заниматься фехтованием не только в его присутствии. Иногда полноценная тренировка начиналась и без мэтра, в пылу сражений никто и не замечал, как Алексей Николаевич входил и оценивал ситуацию. Он медленно переходил от одной пары к другой, кивал или делал замечания сквозь зубы, часто сложив руки, он презрительно бросал колкости ученику, от чего оставалось вскипать яростью, в желании заколоть тренера. Но разумеется никто тренера не вызывал на бой, среди учеников самоубийц не находилось, исключения составляли лишь сражения с тренером, когда он сам этого хотел. В этих случаях он всегда показывал свою силу, и бороться с ним становилось бесполезно. Никто и никогда не побеждал мэтра. У него фехтование шло от души, и можно было поверить, что он «тренируется постоянно».

– Вы должны тренировать себя всегда! В любую минуту! Постоянно! – говорил Алексей Николаевич. – Вот ты, Юля, ты всегда вес тела перемещаешь то на одну, то на другую ногу, а это неправильно. Вдруг противник сделает выпад в ногу, на которую приходится весь вес? Ты не успеешь ее убрать! Идеально, когда вес распределен равномерно и находится где-то посередине…

– Между ног! – сострил кто-то, но мэтр не обратил внимания на шутника.

– … Постоянно тренируемся! Ты стоишь на остановке, ждешь троллейбуса, так стой ровно на двух ногах, пытайся найти баланс! Далее, у многих проблема с растяжкой. Значит, мало тренируетесь!

Группа застонала, ведь после каждой тренировки все и так уходили выжатые, часто на негнущихся ногах.

– Мало! Больше тренируйтесь! Идете по коридору – сели растянулись! Идете в комнату телевизор смотреть – сели растянулись! И так постоянно! Отрабатываем удары, выпады, защиту. Вы должны любить свое дело, думать о нем всегда, совершенствовать мастерство.

Тренироваться постоянно – этот совет Юля оценила вполне, но позже, много позже, а пока она изредка, вспоминая сурового тренера, проходилась по коридору дома в стойке и делала выпады.

После первоначального обхода тренером фехтовальщиков, он останавливал весь процесс и задавал новую тему – одну на всех, например прыжок через препятствие с последующим выпадом, или же каждой паре или тройке свою. Для новичков это чаще всего было «пара-репост», когда нужно отрабатывать выпад и защиту в нескольких позициях. Со стороны это выглядело очень легко и просто, но уже с первой тренировки Юля поняла, что находиться на полусогнутых ногах в состоянии позиции и выпада чертовски тяжело. Руки от шпаги затекали и становились тяжелыми, через 15-20 минут появлялась дрожь, и ее уже было не остановить до конца тренировки – отдыхай не отдыхай – без толку, еще хуже вели себя колени, ведь фехтовальщик для лучшей мобильности всегда в приседе, и колени наливались свинцом, их жгло, казалось еще немного, и они загорятся, потом они начинали ныть. Если домой после тренировки можно было как-то идти, то утром на ноги невозможно было встать, что уж говорить о какой-то растяжке! И ноги болели вплоть до следующей тренировки. Иногда, когда тренер все же приходил рано, он заставлял их всех делать разминку, напоминая важность зарядки, но и она не помогала, казалось, что зарядка перед тренировкой только отнимает силы. Первое время для Юли тренировки были настоящим адом. Тело становилось тяжелым, налитым усталостью, плохо слушалось. Суставы горели, мышцы ныли, по телу катился пот. Чаще всего Юлю ставили в пару с Любой, она тоже, как и Юля пришла относительно недавно и еще пока считалась новенькой. И они бесконечно долго без шпаг, с вытянутыми руками делали выпады или со шпагами также бесконечно долго отрабатывали защиту и нападение в позициях. Но и для Юли пришло то время, когда отработка позиций стала восприниматься как отдых, потому что тренер стал грузить новеньких более сложными упражнениями. Самое ужасное было вольное фехтование, тогда приходилось глядеть в оба и постоянно реагировать на неожиданные выпады. Рапира с тупым наконечником могла нанести и серьезный вред, если это колющий удар в глаз (масок не было, это не спорт), а если она без наконечника, и с хорошей силой врезается в тело – можно получить синяк или кровоподтек. Когда в паре с Юлей оказывались парни – например улыбчивый Женя, санитар психиатрической больницы, или скромный Денис, то они, как правило, жалели девушек, и Юле доставалось не сильно, а вот вечно злобные Аня и Ира старались нанести девушкам вред посущественней. Что Юле, что Любе. «Не из-за того-ли, что они обе такие крокодилицы? – думала Юля об Ире и Ане. – Им обеим за тридцать, а на горизонте ни одного стоящего парня». Тренер будто чувствовал намерения этих горгулий и старался не ставить злющую Аню против Юли. Вообще женская часть группы Юлю, за исключением Любы, невзлюбила. Юля долго не догадывалась почему, ведь когда тебе всего лишь четырнадцать ты еще не думаешь о том, что твоя фигура поражает стройностью, а волосы, длинные распущенные локоны, заставляют замирать мужчин. Алексей Николаевич очень любил с новенькой девушкой проводить первую тренировку. А вот если в группу приходил новичок-парень тренер просто ставил того вместе со всеми в строй, или отдавал на поруки старшему. Кроме того, по времени, уделяемому тренером новенькой на первой тренировке, можно было понять, что он о ней думает, вернее, на сколько он ее оценивает. Так однажды в группе появилась смешная девчонка из Королева, Алексей Николаевич подошел, поболтал, что-то показал на шпаге и препоручил ее старшему Паше, девчонка была долговязая, тощая, рыжая, вся в конопушках, а чуть позже нее пришла в группу невысокая блондинка, блеклая, но старательно преподносящая себя, тренер отвел ей времени больше. «Странно, что мне он посвятил почти всю тренировку» – подумала Юля. Многие уже считали ее «любимчиком» тренера, и Юле самой порой так казалось, но стоило только посмотреть на это гордое холодное лицо, будто высеченное на скале, и становилось понятно – «у него любимчиков быть не может».

Часто тренировки проходили нестандартно. Однажды, в шатре оказалась спущена веревочная лестница, уходящая высоко под купол и все с интересом лазали по ней вверх-вниз, а Юля толкнулась как следует и свесилась с лестницы вниз головой.

– Лямуууур! Я – лямууур! – прокричала она, мотаясь на лестнице по шатру.

Это было так комично, что даже угрюмая Аня ответила с улыбкой:

– «Лямур» это любовь по-французски!

– Нет, я лямур, который на ветке! – захохотала Юля.

Однажды, среди общества каскадеров погиб один, задохнувшись в машине угарным газом, справить поминки его друзья решили в шатре и по этому поводу натаскали туда столов, после поминок эти столы оставались в шатре еще долго и тренер придумал фехтовать прямо на них, а также прыгать через эти самые столы и выполнять еще какие-то упражнения. Юля догадывалась, что каскадер, скорее всего, напился и заснул в своей машине, потому и умер, а его друзья по цеху пользуясь случаем решили открыто напиться в школе. Подобное халатное отношение было повсеместно в «Мастере». Например, для оформления пропуска необходимо было принести фото, которые в офисе постоянно теряли нерадивые сотрудники. Любе тренер сказал снова принести фото для пропуска.

– А куда предыдущие использовали? – поинтересовалась простодушно Люба.

– Про*али… – сказал тихо тренер.

Юля, стоявшая ближе, расхохоталась. Люба, не услышав, переспросила.

– Что?

Юля захохотала пуще прежнего.

– Ха-ха-ха… Это неважно… Ха-ха-ха…

Этим было многое сказано. Тренер знал о беспределе в школе каскадеров.

Никто за время тренировки в туалет не ходил, и многие даже не подозревали, что он тут вообще есть. Но однажды, Алексей Николаевич не смог прийти на тренировку, и ее пришлось вести старшему Паше, тогда группа оказалась в другом здании и Юля впервые увидела «туалет» «Мастера» – низкий, очевидно детский, толчок, чуть ли не до краев наполненный мочой. «Это феноменально! – подумала она. – Тут, наверное, годами не чистили». Очевидно, это было правдой. Забавно, что этот страшный толчок примыкал к столовой. «Неужели тут кто-то ест?» – не верилось Юле. Тренировка, на удивление Юли, все равно удалась. Группа забралась на второй этаж, на небольшую площадку, за окнами тихо падал снег и его спокойствие передавалось ребятам. «Мастер» будто вымер. В тишине слышались только редкие хлопки в ладоши. Такое уж было упражнение – один со шпагой вставал в круг и закрывал глаза, ребята то там, то здесь, хлопали в ладоши, и туда же должен был сделать выпад стоящий в центре. Хлопок – выпад, хлопок – выпад. Тренировка закончилась рано, и все разбрелись, кто по домам, а кто по интересам. Женя с Денисом часто ходили в ближайший магазин и покупали там пиво или алкогольный коктейль вроде «Отвертки», для Жени почему-то важно было находиться в таком состоянии, Денис же шел просто за компанию. Паша с Аней уединялись, их в группе все считали за жениха и невесту, тогда еще никто не знал, что Паша давно женат. В группе была также ненормальная Иванка. Юля подозревала, что Иванка гермафродит, потому что и имя больше мужское и выглядела она как мужчина, если не знать, точно ошибешься. Вела она себя всегда агрессивно, зато из-за излишней пронырливости знала, что и где в «Мастере» находится. Она вела дружбу почти со всеми тренерами школы. Тем снежным вечером Юля, Люба и Иванка пошли на конюшню. Там училась не первый год двоюродная сестра Любы Таня. Полная, низенького роста, мужеподобного вида, Таня, обреченная на холостячество, так же как и Иванка отличалась бессмысленной агрессией. По отношению к людям и лошадям.

Юля стояла посреди конюшни и во все глаза смотрела на лошадиные морды. Она немного побаивалась их и ни за что не протянула бы руку к лошади. А вдруг укусит? Одну из лошадей кочерыжкой кормил какой-то парень. Он рассматривал Юлю с нескрываемой ненавистью. «Лошадники тут все сумасшедшие» – решила Юля про себя. Просто девушка не понимала, что в «Мастере» проповедуют свои ценности – грубость, смелость, животную силу, и на фоне загрубевших мужиковатых женщин она смотрится этаким розовым ангелом, что в сложившейся ситуации просто неприлично. Тем временем Таня вошла к одной из лошадей неизвестно зачем, и лошадь специально или случайно толкнула ее, то ли шаля, то ли нрав свой показывая. Таня принялась орать и с силой бить лошадь под брюхо. Лошадь, как могла, уклонялась. Юля стояла пораженная. Ей сразу перехотелось «смотреть лошадок» и они с Любой ушли. По дороге к остановке Юля высказалась о скверном поведении Тани, но Люба, на правах двоюродной сестры и бедной родственницы-приживалки стала защищать Таню. Подружки чуть не поссорились.