— Итак, я вас слушаю, товарищ…

— Поскотин… майор Поскотин. Разрешите вопрос?.. Когда я был в Афганистане, наши союзники между боями часто задавали мне один и тот же вопрос: когда, наконец, их страна сможет присоединиться к Соглашению по совместному использованию Луны и прочих планет?

В аудитории запахло скандалом.

— Гер, а Гер! — со всех сторон шипели доброжелатели, — ещё спроси, когда запустят афганского космонавта?.. Есть ли жизнь на Марсе?.. — неслось с другого конца, — Кто будет заниматься обустройством границ на Луне? — подначивали пограничники.

— Понимаю, товарищ майор… Изволите иронизировать?

— Да где уж, Владлен Меркурьевич! Мы, персоязычные, в этом Институте, как бы, подкидыши. И вся эта разведка, которой нас потчуют с утра до вечера и Антарктида вместе с Луной, также актуальны, как и вести из загробного мира. Вот если бы вы пояснили, каково было отношение Пророка Мухаммеда к освоению небесных светил?

— Самое непосредственное, молодой человек! — прервал его профессор. — Общеизвестно, что Пророк Мухаммед, да благословит его Аллах и да приветствует, первым использовал Луну в практических целях, для чего разломил сие небесное тело на две половины и продемонстрировал их сомневающимся курайшитам, дабы вовлечь их в веру в единого Бога, хвала Аллаху, Господу миров. Событие то именовано было «Шакку? — л-кама?р» и отмечено в священном Кур'ане, как вы, должно быть уже осведомлены…

Герман был повержен. От его критически-иронического тона не осталось и следа. Особенно его поразило безукоризненное арабское произношение и умение лектора изъясняться витиеватым восточным стилем. Посрамлённый резонёр медленно наливался краской и готов был провалиться сквозь землю.

— Знания лишними не бывают, не так ли, товарищ майор? — с лёгкой улыбкой спросил его бывалый разведчик.

— Так точно, товарищ полковник!

Владлен Меркурьевич недовольно поморщился. Он не любил, когда к нему обращались по званию.

— Полноте, товарищ Поскотин, надеюсь, у вас нет иных вопросов?

Слушатель-резонёр совсем стушевался, но постарался взять себя в руки и задал совсем уже нелепый вопрос:

— А наши когда на Луну полетят? А то американцы на своём «Ровере» чуть ли не половину её территории застолбили.

— Опасаетесь, что нашим космонавтам придётся путешествовать по ночному светилу с американскими визами?

— Что-то вроде того, Владлен Меркурьевич…

На удивление отступление от темы Раздоров встретил с заметным энтузиазмом. Он запустил свои длинные пальцы в картотеку, извлёк из неё две четвертушки листа, бегло просмотрел и сказал, обращаясь ко всем:

— Вопрос с приоритетом в освоении нашего естественного спутника, милостивые государи, остаётся открытым. Не всё так просто в этом подлунном мире. Постарайтесь перечитать всё, что относится к лунным экспедициям так, как я вас учил — между строк, сопоставляя все, ставшие вам известными факты. А в секретной библиотеке возьмите занятную книжку, — полковник опять скользнул взглядом по карточке и продолжил, — книжку под названием «We Never Went to the Moon», — произнёс он по-английски и тут же перевёл, — «Мы никогда не летали на Луну» Билла Кейзинга. Написана эта весьма интересная книга давно и, смею заметить, доставляет пытливому уму изрядное удовольствие…

— Так что, выходит… — воодушевился Герман, — выходит американцы?.. А что же наши учёные, правительство, ЦК, наконец?.. Могли бы решительно…

— Читайте, молодой человек! Читайте, и делайте собственные выводы… — перебил его ухмыляющийся профессор.

Поскотин садился на место почти героем. Друзья поощрительно подмигивали или закатывали глаза, демонстрируя своё одобрение виртуозно поставленным вопросам, а также дерзости, с которой их товарищ приоткрыл закулисье большой политики.

Последний учебный день завершал семинар по спецдисциплине. Тема семинара — «Разведка Министерства финансов США» — была тщательно разжёвана на прошлой лекции «сгоревшим» разведчиком подполковником Крыловым. Он был замечательным рассказчиком, толковым преподавателем и обаятельным человеком. Не менее интересной была и его биография. Крылов некоторое время назад служил под прикрытием журналиста при посольстве в Никарагуа. После года пребывания в стране, Крылова, по воле случая, занесло в соседний Гондурас, где он устроил охоту на агентов ЦРУ, наводнивших страну в период правления военной хунты. Достойный семьянин, спортсмен и заместитель парторга русской колонии, Крылов самозабвенно увлекался этнографией, что послужило причиной его сближения с вождём племени Толупан. Крылов даже начал изучать язык аборигенов хикаке. Польщённый вниманием вождь пообещал любознательному разведчику в качестве жеста доброй воли выдать за него свою дочь, красавицу Маноку. Получив санкцию Центра, разведчик согласился на фиктивный брак и сопутствующий обряд инициации, дабы стать «законным» супругом выпускницы Гарвардского университета, которая подозревалась в связях с американской разведкой. Во время мистического ритуала Крылов изрядно вкусил галлюциногенных грибов, приправленных маринованным кактусом пейотль. Когда же, сморённый трапезой и воскурением ароматических дымов, он, оторвавшись от плоти, отправился на экскурсию в мир древних индейских духов, родственники невесты нанесли на его обнажённое тело восхитительную татуировку, символизирующую несомненные мужские добродетели жениха. Только в гостинице пришедший в себя Крылов смог по достоинству оценить мастерство живописцев тату. На своей груди он обнаружил мрачного стилизованного грифона, на плечах — оскаленную морду росомахи в обрамлении орлиных перьев, а на спине — спаривающегося с подружкой бизона. И если всю эту живопись ещё можно было скрыть под одеждой, то задрапировать огромный фаллос на крыльях, украшающий его крепкую шею, не было никакой возможности. Прервав командировку, любитель-этнограф полгода выводил «наскальные рисунки», но до конца так и не смог от них избавиться. Стоило ему прийти в волнение или слегка выпить — а это увлечение у разведчика появилось после возвращения из Южной Америки — на багровеющей шее начинал проявляться зловещий символ мужского превосходства.

Сделав несколько замечаний по теме семинара, Крылов вызвал к доске старосту группы капитана Намёткина, который, уверенно раскрыв с марксистских позиций тему «Роль и место Федерального Резерва США в системе разведывательных сообществ», каким-то необъяснимым образом связал её с государственной монополией на вино-водочное производство в Советском Союзе. В ответ на попытку Крылова вернуть слушателя к обсуждаемой теме, Намёткин, который весь вчерашний вечер был занят проводами жены в родной Барнаул, сделал несколько решительных заявлений относительно превосходства отечественных крепких напитков над зарубежными аналогами. Подполковник Крылов, знавший толк в этих аналогах, уверенно «повёлся», встав на их защиту, и постепенно всё более и более увлекаясь, поведал слушателям об особенностях потребления продуктов возгонки тростниковых и кактусовых культур в Латинской Америке. Когда же он полностью овладел вниманием аудитории, и будущие разведчики узнали о сакральных значениях индейских напитков — «пульке» и «текилы», — на его багровеющей шее во всей красе расцвёл древний артефакт. Заворожённые слушатели наблюдали за появлением крылатого символа с суеверным ужасом африканских догонов, встречающих утренний восход Сириуса.

В пятницу, незадолго до обеда «Бермудский треугольник» выехал «в оперу». У касс Большого театра Вениамин, поторговавшись, сбыл билеты с рук за две цены. Немудрёный гешефт подви?г друзей взять такси, на котором они в приподнятом настроении отправились к Герману на снятую им квартиру.

«В Медведково!» — скомандовал Мочалин, пожилому водителю в кожаной восьмиклинке, вальяжно откидываясь на заднем сиденье. Звонко хрустнул обнуленный механический счетчик и машина тронулась. Путь был неблизким, а ветеран-шофёр бережно вёл свою «Волгу», строго придерживаясь правил дорожного движения. За окном хозяйничала редкая декабрьская оттепель. Низкое солнце с трудом прорывалось сквозь застывшие кляксы набухших от снежных зарядов облаков. Пассажиры в дремотной неге жмурились в его лучах, лениво перебрасываясь пустыми репликами. Веник, которого первым накрыло благодатным настроением, всё более увлекаясь, предался мечтам о светлом будущем.