Ботари был прав – сложилась ситуация, чреватая любыми неожиданностями. Невозможно было целую неделю методично подвергать всех пленников сеансам парализации. Малочисленная команда Майлза была рассредоточена на огромном пространстве, одновременно обслуживая оба корабля и неся охрану. Вахта продолжалась круглые сутки, и усталость могла обернуться какими угодно оплошностями. Так что последнее предложение Ботари, убийственное с точки зрения Майлза, было довольно логичным решением проблемы. Но тут взгляд молодого командира упал на лежащее в углу палаты бездыханное тело, накрытое простыней, и он с ужасом покачал головой. Что угодно, только не это. От проблем старых и новых кружилась голова, и все-таки главное – не впадать в панику.

– Не правда ли, с нашей стороны было бы великим одолжением адмиралу Оссеру прямо сейчас отпустить вас восвояси? – ответил он Торну вопросом на вопрос. – Кстати, они там все вроде вас?

– Армия Оссера – союз свободных наемников, – парировал Торн. – Большинство капитанов являются одновременно и владельцами кораблей.

Майлз удивленно чертыхнулся:

– Значит, у вас вообще никакой субординации? Это что же, гоп-компания какая-то, а не воинское соединение?

Дождавшись, пока лошадиная доза обезболивающего позволит громиле Осону отвлечься от телесных мук, он осведомился у него:

– Кому присягала ваша команда – вам или адмиралу Оссеру?

– Присягала? Если вы имеете в виду личные контракты, то они хранятся в сейфе на моем корабле, – пробурчал Осон.

– На моем корабле, – неторопливо поправил Майлз.

Осон скрипнул зубами, но поднятый нейробластер, как и предсказывал Ботари, отбил у него всякую охоту перечить.

Врач зафиксировала руку капитана в специальном креплении, орудуя устрашающего вида инструментом. Судя по побледневшему лицу Осона, операция была мучительной, но Майлз постарался заглушить шевельнувшееся в нем сострадание.

– Что за пример вы подаете солдатам! Впервые встречаюсь с подобным прецедентом, – патетически изрек он, внимательно следя за тем, какой эффект произведут его слова. Ботари выразительно взглянул на него, но Майлз постарался этого не заметить. – Удивляюсь, как это вы до сих пор живы, если каждый встречный корабль для вас – враг. Впрочем, вы, наверное, выбираете себе противника по силам, – ехидно добавил он.

Осон покраснел как рак и пробормотал, отвернувшись:

– Вот уже целый год, как мы торчим в этом вонючем оцеплении. Истосковались по боевым действиям.

– «По боевым действиям!» – с отвращением передразнил его Торн. – Ну-ну.

«А вот теперь вы оба, кажется, у меня на крючке!» – с ликованием подумал Майлз. Сознание неожиданной возможности направить события в новое русло горячей волной прошло сквозь него, заставив испариться уже утратившую свежесть жажду мести. Пронзив Осона строгим взглядом, он с расстановкой произнес:

– Когда здесь в последний раз была общефлотская инспекция?

Осон с опозданием понял, что разговор с самого начала следовало вести языком имен, воинских званий и цифр, но Торн опередил его:

– Полтора года назад.

Тут Майлз смачно выругался и объявил:

– Могу вас обрадовать – вы дождались очередной инспекции.

Молодец, Ботари, мысленно похвалил он сержанта, который нашел в себе силы промолчать, хотя взглядом готов был испепелить Майлза за его рискованный маневр. Зато Осон буквально взорвался:

– Будет трепать языком-то! Я сразу раскусил, что вы контрабандисты. Кто ж еще позволит перетрясти корабль, даже не пикнув? – и он попытался вскочить.

Ботари выхватил нейробластер, но Осону было все равно. Срываясь на визг, он завопил:

– Ты же контрабандист, черт побери! Я это нутром чую! Что вы прятали в своей калоше?

Майлз, холодно усмехнувшись, прервал истерику:

– Военных советников – вот что.

И тут он почувствовал, что наемники у него на крючке. Теперь, подумал он, с ужасом и восторгом, придется играть роль до конца.

Майлз решил начать инспекцию прямо отсюда, с лазарета, где чувствовал себя наиболее уверенно. Под дулом нейробластера врач, не мешкая, принялась извлекать на свет божий медикаменты. Повинуясь безошибочному инстинкту, Майлз сосредоточился на всем, что можно было использовать налево – и выявил целый ряд злоупотреблений, чем окончательно добил врача.

Так, оборудование. Ему не терпелось добраться до криогенной камеры, но, будучи прирожденным драматургом, он оставил ее на десерт. К тому же в лазарете и так хватало неисправностей. Несколько жестких замечаний из дедовского лексикона – разумеется, соответствующим образом отредактированных, – заставили врача побледнеть задолго до того, как Майлз взялся за камеру.

– Ну и как давно камера вышла из строя, госпожа судовой врач? – спросил он с угрозой в голосе.

– Полгода назад, – виновато пробормотала она. – Инженер-ремонтник каждый день обещал, что починит…