По московскому времени
В его машине играло радио. Катерина протиснулась на переднее сиденье, при этом юбка неловко завернулась.
– Сколько платишь, - угрожающе спросил он.
– Двадцать, - Катерина цену знала.
– Поехали, - смилостивился парень за рулем.
Замелькали дома, трамвайные остановки. Серость, грязь, Катерина и сама была себе противна - располнела, юбка трещит, куртка старая. А он сидит за рулем - такой спортивный, в синем свитере, с сигаретой. И почему такой шикарный за извоз взялся?
– Можно закурить?
– осмелела Катерина.
Он дернул головой, надо было понимать, что можно.
Катерина вытащила сигареты из сумки, прикурила, затянулась и чуть-чуть приоткрыла окно.
– Закрой, холодно, - тут же отреагировал он.
Катерине пришлось выдыхать дым в салон, она и сама этого не любила, хотя курила давно и страстно.
– Тебе лет сколько?
– внезапно поинтересовался он.
– Двадцать пять, - ответила Катерина.
– Чего ж ты в двадцать пять лет такая тумбочка?
Катерина растерялась. В душе она и сама себя так называла и корила постоянно, но когда чужой человек...
– А что это вы мне тыкаете!
– возмутилась она.
– Да ладно, брось! Знаем мы эту музыку! Тебя небось год уже никто не трахал, вот и разъехалась!
Катерина аж остолбенела.
– Остановите!
– единственный достойный ответ, пришедший на ум.
– Сиди! Поехали ко мне!
Вот этого она точно не ожидала! Он даже не смотрел на нее, по-прежнему буравил глазами серую сырость дороги.
– А зачем?
– поинтересовалась она.
– Трахаться, - он был лаконичен.
– Так я же тумбочка!
– Я люблю таких. Завожусь!
– А поехали!
– Катерина думала на слабо его поймать.
Ничего подобного - он решительно крутанул руль.
– Я близко живу.
Машину он остановил у подъезда обыкновенной хрущобы. Судя по его внешнему виду Катерина скорее предположила бы, что он живет в собственном коттедже на берегу Карибского моря. Даже в кислом ноябре он был загорелый, а губы - обветренные.
Поднялись по лестнице. Он открыл дверь, они вошли в темный коридор.
– Свет включите!
– попросила Катерина.
И вдруг почувствовала, как горячие руки поднимают юбку, нетерпеливо подбираются к ее сокровищу. Все сразу пришло на ум - и то, что бритва ее не касалась уже месяца два, и что белье не лучшее и колготки порваны. И вообще, неплохо бы в ванную.
– Можно мне в ванну?
– попросилась она.
– Не надо, - его голос с придыханием возбуждал донельзя.
– Я хочу взять тебя такой, какая ты есть. Я хочу обнюхать тебя!
– а руками пробирается, сдирает колготки и тащит за собой - дальше, в комнату. Стаскивает куртку с нее, свитер, ощупывает полные груди.
– Какие сиськи у тебя!
– и сжимает их изо всех сил, а потом разрывает на спине застежку бюстгальтера. Груди вываливаются, беспомощные, бесформенные, с размякшими сосками. Он щиплет соски, крутит пальцами, вдавливает, мнет... Катерина почувствовала, как они напрягаются, грудь приподнимается, слава богу, а то противно смотреть на нее, раскисшую.
– Раздевай меня!
– приказывает он.
И Катерина стаскивает с него свитер, расстегивает ремень и тут оказывается, что под джинсами ничего нет, и из застежки тут же выскакивает набухший, налившийся член.
– Соси! Садись на диван и соси!
Катерина садится, широко расставив ноги, дает ему приблизиться и, захватив член губами, на всю глубину проталкивает его в свою глотку. Он большой, и продолжает расти, не останавливается, его тоже неплохо было бы помыть, но сейчас его влажный, дикий запах щекочет возбуждающе ее ноздри.
– Соси, лижи, давай, сучка, жирная сучка!
– задыхаясь шепчет он.
И засаживает член ей в глотку, не давая дышать.
– Вставай!
– он подхватывает ее под мышки, поднимает с усилием ее увесистое тело. Его руки нащупывают волосы под мышками, он щиплет за них, Катерине больно, но тут он задирает ее руки вверх и начинает вылизывать шерстку, покусывать ее и это так приятно, нет слов! А руками мнет груди, и они принимают форму, наливаются, соски уже торчат призывно вверх.
– Наклоняйся!
– командует он, развернув ее к себе спиной и уперев руками в край дивана. Она наклоняется, и он, расстегнув молнию стаскивает вниз юбку, вместе с колготками. Она остается в одних трусах, белых, фабрики "Черемушки", на противной смешной резинке! Знать бы, что произойдет, оделась бы совсем по-другому! Но на него это зрелище оказывает обратный эффект - он рычит по-звериному и начинает лизать ее трусы в промежности, там, где уже появилось влажное пятно. А потом срывает и их и глубоко засовывает палец ей в анус. Катерина вскрикивает, ей показалось, что он ногтем оцарапал ее там, но в тот же момент он начинает двигать пальцем в ее попе, и она только постанывает и крутит поясницей. А потом он разворачивает ее, толкает на диван и Катерина падает, хлопнув болтающимися грудями, приземляется на пышный зад, а он не дает опомниться - раздвигает ноги настолько широко, что становится больно связкам, ртом наклоняется к ее письке и начинает вылизывать ее широкими движениями мокрого большого языка. В рот ему попадают волоски, он не обращает внимания, продолжая лизать, потом отрывается и тянется к ее лицу, его губы пахнут ее писькой, остро, как пахло, когда она сосала его член. Он целует ее, не целует даже, а ест, набрасывается, щиплет ее грудь, склоняется к ней и кусает соски, наверное, это больно, но Катерина уже не отличает боль от удовольствия. А потом переворачивает ее на живот, приподнимает, ставит на колени и локти, раздвигает половинки ее попы и быстрым толчком вводит член в ее анус. Катерина кричит, и не может понять - от боли или от удовольствия, они совершенно перемешались. А он двигает членом, не останавливаясь, крепко держа ее за груди и время от времени дергая соски. Потом одной рукой крепко берет за письку, размазывает вытекающую из нее слизь ей по животу. Переворачивает обратно, сгибает ей ноги в коленях, разводит в стороны, при этом живот морщится смешными неуклюжими складками, куст волос ясно просматривается даже в темноте, и туда, в этот куст он засаживает свой член, яростно, глубоко, одним движением, и начинает толкать его еще глубже. Член большой, Катерина сладко стонет, пощипывает себя сама за соски, пальцем трет клитор, мычит. Ее живот колышется в такт движениям его члена. И вдруг он выдергивает член из ее влагалища, подхватывает ее голову, и, засунув в рот пальцы и заставив ее широко его открыть, кончает ей в лицо - в рот, в глаза. И сует член в губы, дает облизать, член пахнет ее смазкой и анусом, смешанный неприятный запах, к которому примешивается вкус здоровой мужской спермы. Катерина глотает, размазывает сперму по лицу, трет рукой влагалище - она еще не кончила. И тогда он лезет в тумбочку рядом с диваном и вытаскивает оттуда бритву и пену...