— Я еще и не то спою. Лишь бы сохранить ее ребенка. Пусть я потом буду виновата. Я едва привела ее в чувство, пока мы ехали из Синего замка.

— Не больше двух недель, Овертина. Это как-то связано с предстоящими переговорами с лузанским королем.

Овертина вздохнула, прикрыла на секунду глаза.

— Торин, она влюблена в него, понимаешь? Влюблена по-настоящему. Звучит невероятно, но это так.

Никогда я не отрицала, что с Валантеном Айдом можно дружить, ссориться с ним и мириться, но не думала, что можно так его полюбить. Тин должна эти недели донашивать и рожать наследника, а не переживать за Валантена. Если мы потеряем этого ребенка…

— А как ты собираешься дурачить здесь… леди Тьяну? — последние слова он слегка выделил, — запереть, никого к ней не пускать, скрывать до последнего? Зачаровать всех слуг в доме, что ли? И все равно она догадается. А как теперь уговорить ее уехать в Нивер?

— Я попрошу короля. Клайдергар тоже считает, что наследовать Нивер должен сын Валантена, все успокоятся, и пресекутся дальнейшие распри между наследниками. И он весьма хорошо относится к Тин, поверь мне.

— Охотно верю. Это неожиданное пожалование арлинства очень похоже на извинения от короля…

Арлинское кольцо Тьяне привезли на следующий день сразу после полудня. Она уже ждала, приодетая и причесанная. Увидела, как от ворот до крыльца проследовала целая процессия: сначала всадники, двое передних с флагами, потом карета с гербами Грета, и опять всадники.

Из кареты выбрался лорд-сенешаль в расшитом золотом придворном костюме и в плаще с золотой каймой, наброшенном на плечи, в руке он держал маленькую шкатулку. Не торопясь, торжественно он взошел по ступеням крыльца, за ним следовало его сопровождение.

Тьяна и Овертина ждали в переднем зале. Они обе поклонились — сенешаль сейчас олицетворял короля.

Он достал из шкатулки еще одну шкатулку, потом из нее — еще одну, и, наконец — кольцо. Теперь пришел черед Тьяне преклонить колено, лорд Торин стоял рядом — поддержать в случае чего. Но она и сама справилась бы, не чувствовала себя немощной, а живот не так уж и мешал.

Ровным голосом она произнесла ритуальные слова, как накануне учила ее леди Овертина:

— За себя и моих потомков клянусь в верности Грету и его королю. Буду клинком в руке короля. Целиком вверяю себя королевской милости, — и протянула левую руку, сенешаль надел ей кольцо на средний палец.

— Примите моя поздравления, леди Тьяна.

Она встала, слегка опираясь на руку лорда Торина.

— Благодарю вас, милорд.

На ее руке сияло теперь кольцо арлина, до сих пор она видела такие лишь издали, у графа Скарата, например. Оно было двойным: на широком кольце свободно вращалось еще одно, тоненькое.

— Леди Тьяна, я должен передать вам приказ короля, милости которого вы себя только что вверили, — сенешаль взял у кого-то из свиты пакет и передал его Тьяне, — его величество желает, чтобы вы отправились в Нивер, и ваш сын появился на свет там, как и все Айды. Через месяц после рождения наследника Нивера вы, если пожелаете, можете вернуться в Гарратен. Приказ короля не подлежит обсуждению, леди Тьяна, — заметил он, потому что Тьяна уже вдохнула, чтобы заговорить, — его величество сам желает обеспечить вам карету и сопровождение до Нивера, все будет подано завтра утром.

Снова обмен поклонами, и сенешаль удалился столь же торжественно.

— Всего лишь два месяца, Тин, — сказала Овертина расстроенной Тьяне, — Ваш муж сам бы хотел этого.

Только два месяца, которые ничего не решают для Валантена, зато на свет появится новый герцог! Тин, вы просто обязаны побеспокоиться о нем в первую очередь.

Тьяна кусала губы, и не знала, что можно на это возразить. Главное все равно сказал сенешаль: приказ короля не подлежит обсуждению. Разве что сбежать подальше и от Гарратена, и от Нивера…

Если бы это было хоть капельку реально.

— Поздравляю, леди Тьяна, — добавила Овертина, — то, что случилось, не имеет обратного хода. Теперь вы навсегда леди Тьяна.

Немного позже дом Айдов навестил еще один посетитель. Он, в отличие от сенешаля, зашел в ворота пешком. Леди Овертины и лорда Торина не было, а к Тьяне его поначалу не желали пускать. Все-таки приказ хозяйки звучал однозначно: леди Айд, то бишь леди Тьяна, никого не принимает. Но вышеозначенной леди повезло увидеть темную фигуру на дорожке, ведущей к дому, вздрогнуть от неожиданного узнавания, и осталось только броситься вниз, вне себя и от радости, и от беспокойства, при этом пришлось сердито прогнать прочь горничную, которая вздумала мешать и не пускать. Дело в том, что в резиденцию Айдов явился эсс Кален, колдун графа Скарата.

Когда Тьяна спустилась, он препирался с мажордомом, все из-за того же: леди Тьяна не принимает.

— Леди Тьяна сама решит, кого она принимает, — заявила Тьяна мажордому, — благодарю вас, но этот эсс мой гость. Я приму его в малой столовой, пусть подадут чай, и все необходимое к чаю. Пойдемте, эсс Кален.

Слуга перестал возражать, а гость отправился следом за Тьяной в столовую. Стол им накрыли очень быстро.

— Я вижу, миледи, вы опять неосторожны, — приподнял бровь колдун, — принимаете человека с улицы.