Потом она лежала на боку, прижавшись к нему спиной, он обнимал ее одной рукой, и это было впервые, чтобы она лежала так, и он явно не собирался сейчас же встать и уйти, пожелав ей доброй ночи. Да и куда бы, это ведь его спальня?

— Эта ваша спальня, Валантен? — зачем-то уточнила она.

— Да. Вам приготовят утром собственные комнаты. И там, в Верхнем, тоже. Потом.

— Мне нравилось, что окна той спальни выходили на море, — сказала она, — и вообще хотелось, чтобы мои окна здесь выходили на море. По словам Хойра, это было ваше решение. Спасибо, мне так приятно, что вы позаботились обо мне, — она уже незаметно для себя продолжала поглаживать его по руке, теребя покрывающий ее мех.

При этом она подумала, что здесь, в Нижнем, наверняка на море выходит большая часть окон. А он на мгновенье нахмурился, поняв это так, что ей хочется вернуться в Верхний замок.

— Ммм, вот как? Говорю же, вы можете выбрать себе любые окна в Верхнем. Ну, или почти любые, — он легонько потерся носом об ее волосы. — Я немного боялся, Тьяна, — признался он вдруг, — боялся, что вы, зная о защитном заклятье Хойра, начнете меня избегать. Ведь, раз мы не можем сейчас зачать ребенка…

Она удивилась, и перестала его поглаживать.

— Я тоже, — сказала она, — я считала, что, раз нам пока не нужно видеться, вы оставите меня одну там. в Верхнем, праздновать нашу с вами свадьбу и наслаждаться изысканным обществом разных высоких особ.

— Вы так считали? — он чуть сильнее притиснул ее к себе, — но с какой стати?

— Вы ведь говорили, что наша свадьба нужна не вам…

— Считайте, что я никогда не говорил таких глупостей, — он опять ткнулся носом в ее волосы, а она опять его погладила.

— Теперь я понимаю, каково быть котом, — сказал он тихо, — таким толстым, ленивым, пушистым котом, который норовит подлезть под руку хозяйки, и чтобы почесали за ухом.

— Вот так? — она потянулась к его уху, почесала легонько.

— Да, примерно.

А она вспомнила старого кота, кухаркиного любимца, много лет живущего в Рори, именно пушистого, толстого, с разодранными ушами, иногда оставляющего на углах и мебели клочья грязно-рыжей шерсти.

Пошутить еще?..

— Котов приходится иногда вычесывать гребнем, — сказала она, — а с вами как следует поступать?.. — и осторожно оглянулась на Валантена.

Не слишком ли это она?..

Он перекатился на спину и захохотал, еле выговорил, смеясь:

— Нет, я обхожусь без гребня, Тьяна. Эту проблему давно решил Хойр. Одно простое заклинание — и готово.

— Понятно, — она, улыбаясь, опять удобно устроилась на подушках.

— Иногда, говорят, я рычу по ночам, — добавил он уже серьезно, — и днем бывает, не могу удержаться, но это редко. Не хотелось бы напугать вас.

— Но вы вроде бы уверяли меня, что не кусаетесь? — уточнила она так же серьезно.

— Не кусаюсь, — он мотнул головой.

— Тогда ничего страшного. У меня половина дядюшек очень громко храпят по ночам, так что это еще вопрос, что ужаснее. Но спасибо, что предупредили, теперь я точно не испугаюсь.

Он опять обнял ее, придав спиной к своей груди, сказал тихо:

— Тогда признаюсь еще кое в чем, Тьяна. Выбирая вам в те комнаты в верхнем, я заботился не о вас, а о себе. Просто захотелось, чтобы ваши окна были видны мне отсюда, из Нижнего.

Она немного помолчала, вникая в услышанное, улыбнулась:

— Милорд, меня не расстроило это признание.

— Засыпайте, Тьяна, — сказал Валантен, — ваш призрачный поклонник, если явится, будет любезничать со мной.

— Его, наверное, принес ветер. Дальний ветер. Эна сказала, что он приносит неупокоенные души моряков…

— Это байки, Тьяна. Вам тут еще и не то расскажут. Спросите лучше Хойра, он поведает строгую научную теорию, одобренную его гильдией. Спите.

Она, действительно, уснула быстро, утомленная и согретая. Ей снилось море, волны, которые пенились между скал — неудивительно, глухой шум волн доносился в комнату, несмотря на запертое окно. Ей снились крики птиц, носившихся над морем, птицы гортанно кричали: «Тьяна, Тьяна, Тьяна!»

И надо было кого-то простить. Не Валантена же ей прощать, в самом деле.

Эсс Хойр тем временем провел вполне успешный обряд, и человек-тень, то есть, бесплотная сущность, незваной явившаяся в Нивер, была вынуждена покинуть Верхний замок, какое-то время смятенно пометалась вокруг него и кинулась в парк. Изгоняющий обряд, к счастью, не повлиял на ее память, и сущность помнила, зачем она здесь. Она… нет, не она, а он. Он теперь даже помнил чуть больше, чем раньше, например, то, что похожие обряды уже изгоняли его из замка. Но не навсегда. Всякий раз удавалось вернуться, рано или поздно, но вернуться. Просто незачем было возвращаться. Ему нужна была его леди, его Тьяна.