Калейдоскоп
вернуться

Волкова Татьяна
Шрифт:

Калейдоскоп

В серой, помятой коробке картонноймного сокровищ есть потаённых:детские книжки, заколки, ракушки,милые сердцу с детства, игрушки,Длинные письма от школьных друзей,Пять упаковок карандашей,В толстых конвертах – открытки нашлись,Шапка «Metallica» – вот так сюрприз!!Помнишь, как в детстве летели в сугроб?Гляньте-ка, что это?Калейдоскоп?Только сейчас я тебя углядела,Вновь ностальгия меня одолела.Пусть ты всего лишь цветное стекло,Станет, как в детстве, на сердце тепло.Что же я вижу?То – не орнамент,Старый мудрец там читает пергамент.Может – волшебник,а может – учёный,Рядом – в темнице сидит заточенныйочень печальный, зеленый дракон —Страшным и вовсе не выглядит он.Сколько готовых книжных сюжетовв калейдоскопе спрятано этом,Я целый мир на ладони держу.Что будет дальше?Потом расскажу.2018

Трамвай-Желание

Мне бы гений Уайльда,чтобы писать красиво.Мне бы мудрость Хемингуэя,чтобы писать правдиво.Мне бы рифму Шекспира,чтобы писать мелодично.Воспитание Шелли,Чтобы писать прилично.Мне всего бы от каждогопонемногу.Мне цены б тогда не былоей-богу!2012

Испанское

Сегодня я снова увидела небо,И образ того, кого я не встречала:Был теплый сентябрь, я вышла за хлебом,А он, как обычно, курил у причала.Вдруг резкий и громкий гудок пароходаИ ветер-негодник вскружил мое платьеА он улыбнулся:– Tu cara me suena, – и солнечным зайчиком тронул запястье.Ответило сердце, поверив впервые,а разум уже не «лепил» отговорки,И пальцы не слушались, в странном порыве,Рисуя почтовый на томике Лорки.Он пил эту осень моими губами —Такого со мной никогда не бывало:Всю ночь мы бродили, сплетаясь руками,А утром он снова курил у причала.И разум не верил, что это возможно,И сердце легонько кололи иголки,И к сумке тянулась рука, осторожно —К заветной закладке из томика Лорки.А после – октябрь встречал меня снегом,И звезды растаяли на небосклоне…Когда-нибудь, мама, я выйду за хлебом,А утром – случайно проснусь в Барселоне.2017

Продавец сновидений

Продавец сновидений, отдай мне немного мечты,Той, что пахнет соленым морем —звучит перебором струн,Той, где тысячи кошек играют,свои распушив хвосты,Той, где скальды поют о Сигурде и Гудрун.Поделись добротой, помоги мне увидеть вновьблагородство людей,Единенье не тел, а душ,Пригласи прокатиться на яхте без парусов,И налей до краев карибский горячий пунш.Запрети мне, под страхом смерти, смотреть назад,Подари легкость мыслей, утраченный к жизни вкус,Дай способность любить,и… немножечко блеска в глазах,И тогда – обещаю, что снова в себя влюблюсь.aaA2017

Амадей

Всю жизнь обречен я держатьсяв тени твоей – Амадей,И вместо оваций —останки оплывших свечей.С рожденья обласкан судьбоюавстрийский Орфей – Амадей.Смотри, что содеял с тобоютриумф итальянских ночей!Живешь не по средствам роскошно —В долгах как в шелках, Амадей,И, будто бы не нарочно,у милой жены твоей,То сердце, что музыкой дышит —Так накрепко сжато в руках,что отзвук его не слышени пурпура нет на щеках.И взгляд твой: устало-пресыщен —скользит по декору дверей,Как будто бы выхода ищетиз этой тюрьмы Амадей.Твой гений благословенный —на службе людей, Амадей,Что лестью своей елейнойпленили его без затей.И дикий огонь колючий —терзает меня изнутри,И жду я удобный случай,И в страхе шепчу: «умри".В зените крылатой славыоставь этот мир, скорей,Не то твой талант лукавыйпогубит тебя, Амадей.Я слышу журчание Летысквозь тихий и сдавленный стон.В бокале твоем две монеты,Что примет угрюмый Харон…2018

Hablame del mar, marinero

Расскажи мне о море, морякВедь я ничего не знаю о нем.Расскажи мне о том, какМы с тобой никогда не умрем —Как на берег бежит волнаИ об острове райских птиц,Где серебряная луна в воду падает по ночам,Как сгорает моя печаль в предрассветном костре зарницИ о том, каких ты наслушался небылицОт той милой аборигенки, что была до меня с тобой,Как ласкает ее коленки морской прибой,Как смывает он с тела грязь и соленый пот,Как забавно танцует весь островной народНе заботясь о том, что крикнут им:«Дураки!»Расскажи мне, что здесь такие огромные мотыльки,Что могли бы на тонких своих крылах удержать и небо.Опиши мне опасную бабочку – антимах,Что живет в африканских влажных густых лесахИ добавь немного о диких, чужих краях, тех,Где ты совсем никогда и не был.Я всему поверю, ты говори —У меня, ты знаешь, огонь внутриОттого – до пунцовой не сплю зариИ как Бильбо – вечно хочу в дорогу.И пока ты будешь мне тихо вратьНа груди твоей буду я дремать,И уснуть попробую… понемногу.

Мордред

Я рожден на погибель в священный Бельтайнов день,Так волшебник изрёк, посмотрев на ночное светило,Всем своим существом на твой дом я бросаю тень,и лишь это одно навсегда мой исход предрешило.В прохудившемся судне – вода,и со всех сторон детский крик,Только эти уста, разомкнуться, увы, не в силах:молчаливы проклятья ребёнка.Хочу лишь, чтоб каждый миг,Помнил ты этот день, Артур, до самой могилыжизнь да будет твоя пуста.Будет пресным хлеб, а вода – горька,пусть не знает силы твоя рука,а глаза твои да пребудут слепы.Пусть бездетной будет твоя жена,Да при всем при том, тебе неверна,Пусть любовь твоя превратится в пепел.Коль маячит Мордред в глазу бельмомпред светлейшим, «чистеньким» королём,Что, нашедши способ не быть отцом,предпочёл угрозу увидеть в том,Кто опорой стать мог ему потоми его надеждой.Пусть несметны будут его враги,но падёт Артур от моей руки,И, сомкнув его злые вежды,На его костях буду я плясать,И покоя Мордреду не видать,Коль не будет так, как посмел сказать.Кровь моя – договору сему печать!Месть, отныне, да станет моей одеждой!2017

«Я заточён в постылом подземелье…»

Я заточён в постылом подземельеволшебником, что скрывшись ото всехготовит в башне колдовские зелья,и разливает по бутылкам грех.Он запирает во флаконах зависть,в котле мешает похоть и любовь,А я лежу, перед собой уставясьи вспоминаю глушь родных лесов.Летал когда-то вольным я драконом,пугал собой доверчивых крестьян,А после – пировал в лесу зеленоми кости жертв забрасывал в тимьян.Но вот явился он,неопалённым – стоял в лазурной мантии своей,Так быстро оказался я плененными уведённым силой в мир людей.С тех пор прикован я массивной цепью,и всей свободы – ровно пять шагов,Лишь изредка, с определённой цельюменя освобождают от оков.Волшебник ищет философский камень,И, облетая множество земель верхом на мне,Он был однажды ранени не однажды попадал в метель.Я мог бы бросить этого безумцав горах его оставить замерзать,Но отчего-то предпочёл вернутьсяи принялся огнём отогревать,Который изрыгнул из страшной пасти,И был мой враг порядком удивлёнтаким внезапным, дружеским участьем,Ещё бы! Я ведь, всё-таки, дракон!За помощь даровал он мне свободу,вернувшись под защиту древних стен,Но я забыл звериную природуи ненароком полюбил свой плен.С тех пор живу в любимом подземельес волшебником, что скрывшись ото всех,готовит в башне колдовские зельяи разливает по бутылкам грех.Теперь питаюсь лишь окороками,что подаёт нам повар на обед,И пиво пью огромными глотками,И обожаю грушевый сорбет.Врасплох застали перемены эти,И оттого, немножечко смущён.Волшебник говорит, что в целом светеЯ – самый удивительный дракон.2018

«Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором ее презрительных насмешек»

(Айн Рэнд. «Источник»)

Мистеру Говарду Рорку в Нью-Йорк

Навещай меня, Говард,Только не слишком часто —Твоя жалость убьет,словно охотник волка —лучше сухо стучи телеграммами из Нью-Йоркаи талант, я молю, не растрачивай понапрасну.Отвечай же им нагло, Говард,Так нагло, как только можешь,Будь бельмом на глазу,Будто плешь у них на затылке,Измельчи в труху язвительные ухмылки,и не смей никогда притрагиваться к бутылке!Вспоминай меня, Говард,Только не слишком долго —Твоя жалость убьет,словно охотник волка —Лучше сухо стучи телеграммами из Нью-Йорка,а от грусти, мой мальчик, право, немного толку.Всё же я исчертился, Говард,и это правда!Мысли спутаны, линии все нечётки,Я на кухне, сестра мне чистит ботинки щеткой…Знаешь, Рорк, никто не годится тебе в подмётки.Г.К.2017