— Перестраивали? — с моей подачи поинтересовалась Софи.

— Скорее достраивали, — поправил второй вахтенный. — Мы тогда в один порт заходили из-за течи, а там на стапеле недостроенный флейт ждал, когда заказчик с подрядчиком закончат скандалить. Нашу-то каравеллу вытащили на берег и приговорили на дрова из-за в хлам расшатавшегося набора. Отслужила старушка. Нужно было новое судно. Вот капитан наш и воспользовался удобным моментом купить новую посудину по приемлемой цене — тот недовольный заказчик требовал вернуть задаток, и деньги подрядчику нужны были срочно. [8]

"Любопытно! Оказывается, у нашего папеньки случаются в кармане суммы, достаточные для покупки целого трёхмачтовика".

"Папа не всегда платит все пошлины, — поспешила успокоить меня Софи. — И не всегда возит товары, которые были куплены".

Слегка контрабандист и немного перекупщик награбленного. Ведь добычу пиратов не во всяком порту продашь!

В Лондон мы прибыли с утренним приливом — наш переход длился меньше полутора суток. Наверно, около сотни миль прошли, так как двигались, хоть и без спешки, но всё время. Пригороды английской столицы оказались не так уж и населены — так, россыпь невзрачных домишек по поросшим травой берегам, иной раз даже каменных — и чем выше по реке, тем они налеплены гуще. Зато ветряные мельницы на каждом косогоре.

Я в прошлой жизни в британской столице не бывал, но от изображений-то не деться никуда. Так вот, изо всех осевших в памяти символов этого города в наличии был один Тауэр. Ни одноимённого разводного моста, ни часовой башни Биг-Бэна, ни купола главного лондонского собора не наблюдалось, сколько не вглядывался.

Зато было кое-что необычное — один из городских кварталов, казалось, решил выстроиться поперёк реки. Только позже, когда мы подошли ближе, стало понятно, что это такой мост — с кучей налепленных на нём домов. К моему времени его уже снесли, наверное. Потому как такое чудо я бы не пропустил [9] .

К небольшому причалу чуть ниже этого моста мы и встали без промедления, что ужасно всех обрадовало — говорят, иногда неделями приходится ожидать очереди на разгрузку или вообще на лодки товары переваливать — Лондонский порт оживлён и тесен. Потом какой-то чиновник с бумагами толковал и с папой, и с тем купцом, что ехал пассажиром. А уж затем пошла разгрузка на узкую полосу набережной — наш флейт едва-едва не доставал реями окно дома напротив.

Софи же гуляла по берегу вместе с компаньонкой и в сопровождении матроса по имени, ни за что не угадаете, Джон. Этого дядьку явно отклоняло в сторону кабака, который он и посетил, получив разрешение главной сопровождаемой. Пропустил стаканчик, так сказать. К нам с Мэри в это время никто внимания не проявил — мы находились среди людей, озабоченных делами. Тут все куда-то торопились. Хотя публика была самая разная.

Когда вернулись, тюки из опердека уже выгрузили и теперь извлекали из трюма бочки и мешки.

— К ночи управятся, — оценил наши перспективы сопровождающий. — Проводить вас в каюту?

— Не стоит, — отреагировала Мэри в великосветской манере. — Возможно, Джон, ты знаешь на берегу трактир, где мы с госпожой могли бы перекусить, а ты бы ещё стаканчик пропустил.

"Мы пробовали меняться ролями, — немедленно утихомирила моё недоумение Софи. — Видишь, получилось неплохо," — да уж! Скучающие дети — это очень много неожиданностей.

Джон с заметным напряжением сфокусировал на нас взгляд — похоже, пропустил он не самый маленький стаканчик — и радостно кивнул. А подружки переглянулись, после чего Мэри быстренько смоталась на корабль, откуда вернулась в дарёном шёлковом платьице и шляпке. Девочки явно собирались воспользоваться ситуацией для получения удовольствия, потому что передника на служанке не наблюдалось — она собиралась косить под благородную.

Кабаком это называлось или трактиром, но публика здесь наблюдалась довольно чистая, хотя присутствующие дамы, кажется, находились на работе. Тем не менее, выглядело всё пристойно. Чисто выбритый официант в белом переднике и с полотенцем через руку — явные признаки респектабельности. Да и само заведение вовсе не в подвале, а в светлой комнате с окнами, выходящими на улицу с говорящим названием Темза-стрит.

Наворачивали мы баранину с фасолью, причём, если наш сопровождающий пользовался ложкой и собственным ножом, то Мэри уверено управлялась вилкой — вчера за употреблением каши я этого наблюдать не мог. Пусть не письму и счёту, но правилам поведения подружку Софочка обучает. Впрочем, Джон тоже убрал свой матросский инструмент и "обнаружил" столовый ножик среди приборов. Да и вилку в дело пустил вместо пальцев. Насвинячил немного и руки попытался вытереть о штаны, однако Софи ему указала на салфетку. Я чётко видел недоумение на лице опытного моряка, когда он удалял загрязнение со своих просмоленных ладоней белоснежной тканью. Накрахмаленной.

Что? Крахмал ведь из картошки добывают! Кстати, а где она сейчас в этом времени? Знаю, что индейцы трескали её испокон веков, что испанцы с этой культурой знакомы, а в Англию кто-то знаменитый тоже её привозил. Но вот в повседневном обиходе она пока не прижилась — не вижу её на столах ни в каком виде. Надо бы выяснить и подсуетиться, потому что картошка не только питательна, но ещё и от цинги спасает.

Когда мы вернулись к причалам, выгрузка уже завершилась, а команда копошилась в трюме, поднимая щиты настила — пайолы. Под ними были уложены булыжники балласта, которые тоже извлекали, освобождая доступ к обшивке днища. Мы тут же переоделись юнгами и полезли всё это смотреть. Главное в таком деле — не попасть никому под ноги. Ну и фонарь мы взяли из своей каютки, потому что снаружи уже смеркается, а в трюмах вообще окна отсутствуют как класс.