На столь заманчивое предложение я против воли широко зевнула и, подхватив посох из угла, решительно сообщила:

– Веди, хозяин. Ночевать буду, устала я с дороги. Как там конь мой, кстати?

– Накормлен и напоен, царевна, – тут же отозвался Неклюд. – Мы ж обращение знаем. Правда, он того… Не только овес кушать изволил.

– А что еще? – не поняла я.

Неклюд почесал голову и с заминкой ответил:

– Конь твой человечьим голосом приказал себе еще и половину туши барана подать.

Если мысленно от такого известия я и присвистнула, то внешне ничем удивления не проявила. Уточнила только:

– Подали?

– А как же! Сожрал барана и косточек не оставил! – заверил старик. – Вот только Прошка теперь заикается. Он подсмотреть решил за конской трапезой. Да и говорящий конь для него в новинку, вот и не удержался парень.

– Это он зря, – сказала я, мысленно порадовавшись, что сама этого не видела. – Впредь наука будет – не лезь, куда не просят.

– Истинно так, истинно так, – закивал Неклюд, провожая меня на второй этаж по скрипучей лестнице.

Поднимаясь за ним, я спиной внезапно ощутила чей-то взгляд. Резко обернулась и успела заметить, как один из сидевших за столом воинов быстро отвернулся и приник к чарке с пивом.

Любопытный, значит? Интере-есно.

– Неклюд…

– Чего, Василисушка? – обернулся хозяин.

– А кто это там у тебя сидит? У окна. Богатыри, что ли?

– Да что ты такое говоришь-то, царевна! – охнул тот. – Ну какие богатыри? Так, ратичи вольные. Ходят, службу ищут. Будь то богатыри, твой батюшка мигом бы прознал и самолично явился «поприветствовать». А энто так, шелупонь при мечах. Хочешь, выставлю их отсель?

– Не надо, – махнула я рукой. – Пусть сидят.

Значит, показалось. Ладно, в любом случае мне с посохом ничего не страшно. Да и сам хозяин, случись чего, против меня пойти не посмеет.

Неклюд проводил меня в небольшую комнату с окном, закрытым слюдяными пластинами. Мебели здесь было немного: кровать да сундук, который служил одновременно и скамьей, и шкафом. Вещи мои, по словам старика, Прошка положил именно туда.

А вот никаких «удобств» в комнате не наблюдалось, и это было совсем нехорошо. Неклюда я, конечно, об уборной спрашивать не стала, поскольку Василиса здесь не единожды останавливалась. Зато, когда старик зажег свечи и откланялся, сразу озадачила своей проблемой Яра.

– Вот несовершенные вы, человеки, – прокомментировал мою просьбу посох. – То ли дело, мы, нежить. Никаких естественных потребностей. Красота!

– Как это, никаких потребностей?! – возмутилась я. – А кровь кто пьет? Или вовсе людей жрет? Иногда с одеждой вместе…

– Это неестественные потребности, – парировал Яр. – Не путай. Ладно, пойдем, провожу. У Неклюда в этом плане все продумано. Будь ты простой путницей, ходить бы тебе в общую уборную во дворе. А Василисам, разгуливающим инкогнито, отдельное место положено.

Уборной оказалась отдельная комната на этаже. Там же стоял умывальник, висела натертая до блеска бронзовая пластина, заменяющая, видимо, зеркало, и стоял большой такой горшок, закрытый деревянной крышкой с… хм… вырезом.

Посох я оставила снаружи, поэтому ненужных вопросов вроде «а кто это потом выносить будет?» задать было некому.

Так что, стараясь об этом не задумываться, я быстро привела себя в порядок и поспешила вернуться в комнату.

Раздевшись, рухнула на перину, славно так утонув в ней.

– Посох, свет выключи, – пробормотала из последних сил и уснула.

Во сне я сидела у себя дома, на кухне. Бабушка поставила передо мной чай и села напротив. Я сделала глоток. Как это бывает во сне, вкуса не почувствовала. Спросила:

– Бабушка, а ты правда Баба-яга?

Бабуля засмеялась. Сначала тихонько, потом громче, еще громче… Улыбка становилась шире, демонстрируя ослепительно белые, совершенно не старушечьи зубы.

– А ну, Марья, вставай из-за стола! – сквозь смех произнесла бабушка незнакомым скрипучим голосом. – Неча рассиживаться! Ужо покажу тебе, какая я Баба-яга! Вставай! Вставай…

Я вскрикнула и проснулась. А потом вскрикнула еще раз, с перепугу, узрев прямо над собой парящий посох с черепом, полыхавшим зеленым пламенем мне в лицо.

– Вставай, Марья! – твердил тот. – Вставай! Пришла беда, откуда не ждали!

Яр! – сообразив наконец, кто это, я схватила посох и села в кровати. – Погоди, не голоси! Вот напугал, а, будильник инфернальный! Какая беда? Откуда?

Я быстро оглядела комнату, но все было спокойно.

– Пока ты спала, я тут решил разговоры людские послушать, – ответил посох. – И услышал кое-что интересное, нас напрямую касающееся. А ну, направь меня вон в тот угол!