И, на фоне последних событий, предстоящее замужество стало волновать меня еще больше. Если бабушка, как оказалось, и раньше ошибалась в людях… То не прогадает ли она с выбором жениха?

Нет, я не сомневалась, что она не только подберет для себя лучших партнеров по бизнесу, но и выберет для единственной внучки блестящую партию. Да, будущий муж любить меня не обязан, я не питаю напрасных иллюзий. Но и на взаимное уважение вполне рассчитываю.

В конце концов, бабушка обо мне заботится. По-своему, но заботится.

Она меня вырастила, одевала, обувала, кормила, забрав у непутевой матери. И договорной брак — самое малое из того, чем я могу ей отплатить.

И все же… некоторые из собственных принципов, привычек и взглядов на жизнь мне придется как следует пересмотреть.

Вздохнув, из ванной я все-таки выбралась. Вытерлась, натянула нелюбимую шелковую ночную сорочку, высушила волосы, привычно взглянула в зеркало, выискивая недостатки…

И усмехнулась, понимая, что из всего вышеперечисленного делать ничего не нужно. Жизнь и так все расставила по своим местам, послав мне за какие-то то ли грехи, то ли заслуги, весьма странную пару, умудрившуюся перевернуть мой привычный уклад с ног на голову.

Благодаря ехидной, невыносимой, совершенно несносной и невозможной, на первый взгляд, Ане Сонцевой, я стала многое понимать. Да и, признаваясь честно, благодаря Аверину тоже.

Даже… странно как-то.

В огромной спальне, разделенной на рабочую зону и зону отдыха чисто номинально, как всегда царил приятный полумрак. Мягкий, теплый желтый свет, освещающий пространство в противоположном конце комнаты, рассеивал нелюбимую мною темноту, но из-за своего месторасположения, не бил в глаза, не мешая спать. Источник этого света, изящная, и в то же время простая настольная лампа, стояла на письменном столе возле окна.

Кровать уже была расстелена горничными, будильник на утро заведен, одежда приготовлена и сумка собрана — ничего не мешало мне лечь спать прямо сейчас. И все же я медлила.

Лекция о фобиях не давала мне покоя. И тогда я, выиграв недолгую борьбу с самой собой, осмелилась на небольшой эксперимент.

В конце концов, если Аня смогла побороть свои страхи, и войти туда, где чуть не погибла, должна же я хоть попробовать перебороть собственные! Я не утверждаю, что так сразу получится их преодолеть: я не настолько сильная личность, как рыжая оторва. Но попытаться-то хотя бы стоит, верно?

Собрать воедино всю решимость, вдохновившись более чем наглядным примером чужой смелости, подойти и выключить настольную лампу было несложно. Гораздо, гораздо сложнее оказалось не запаниковать в первые секунды, когда на глаза легла черная, непроницаемая пелена, фактически ослепив меня полностью. И совсем тяжело стало взять себя в руки, развернуться, и дойти до кровати, очертания которой смутно угадывались в темноте. Но я смогла.

И все равно, руки заметно дрогнули, а ноги невольно ускорили шаг и почти перешли на бег в каких-то паре метров от заветной цели. Как в детстве, повсюду чудились злобные монстры, собирающиеся вот-вот ухватить меня за босые пятки, и казалось, что все пройдет, стоит только забраться под одеяло. Там они меня не достанут, нет…

И действительно, стоило только вскочить на кровать, прижаться к спинке, натянув одеяло по самый нос, дышать стало заметно легче. Паника немного отступила, пальцы перестали дрожать, а позвоночник уже не щекотал липкий холодок страха.

Я думала, что справилась. Думала, что всё получилось. Но… так было в первые две минуты, каждая из которых тянулась дольше предыдущей.

Чем дольше я всматривалась в комнату, тем страшнее становилось. Глаза, привыкшие к темноте, играли со мной злую шутку, заставляя видеть того, чего нет. Уродливые, кривые тени, словно тянущие ко мне свои костлявые руки. Очертания простых и знакомых предметов теперь походили на силуэты странных существ, а из самых темных углов, казалось, за мной наблюдают десятки свидетелей, пробравшихся ко мне с самыми недобрыми намерениями…

Дыхание стало тяжелым, хриплым. Кусок ткани, казавшийся мне столь надежным, уже не спасал. Ступни словно покрылись коркой льда, ночная сорочка неприятно прилипла к спине, руки похолодели, а ногти впились в ладони — пальцы свело болезненной судорогой. Сердце колотилось, как бешенное, гулким, рваным эхом отдаваясь в ушах, по вискам градом стекал пот. Заставить себя закрыть глаза, крепко зажмуриться и заткнуть уши я просто не смогла.

А тем временем тени вокруг меня начали медленно двигаться. Откуда-то послышался шорох и кажется, даже смех, показавшийся мне мужским. Отвратительным. Пьяным…

Резкий, противный и слишком громкий скрип ветки по оконному стеклу реальной болью ударил по натянутым до предела нервам. Сдавленно вскрикнув, я дернулась назад в напрасной попытки оказаться как можно дальше от этого жуткого места. Затылок и лопатки стукнулись о твердое дерево, в глазах вспыхнули искры, а следующий рывок в сторону походил скорее на инстинктивный бросок ударившейся в панику жертвы, чем на осознанное решение человека.

Один щелчок, и над изголовьем вспыхнули одинаковые, небольшие изящные бра. И все равно, обернулась я судорожно, до хруста сжимая кулаки, по-прежнему прижимая скомканный край одеяла к груди.