Шрифт:
— Эй, ты куда пропала? — послышался голос Базза. — Рита? Прекрасная моя мухарка?
— Слушай, ну мухарка — это почти как мухомор, ядовитый гриб на Земле, — со смехом ответила я и пошла на голос. — Разве я так уж ядовита?
Базз искал меня с пледом в руках.
— Вот как! О нет, ты не ядовитая, ты… мммм… сладкая. А я тут раздобыл лишний, думал, ты замёрзла…
— Замёрзла, — призналась я, с упоением понимая, что я теперь, как все они — не изгой, не лишняя и не чужая. Я только что тоже прошла через свой страх. Я стояла на месте, но шагнула вперёд — такое облегчение!
Базз накинул плед мне на плечи. Я подняла голову и, увидев его светящиеся, не лживые глаза, сказала:
— А знаешь, Базз, на Земле тебя бы звали Васькой. Как кота моей соседки.
— Ну, в некотором смысле я кот. — Он шагнул ко мне ближе и обхватил руками мою талию.
— Заметно, — хохотнула я. — Хитрый, вороватый и очень мягкий.
— Я?!
Но удивляться Баззу я не позволила, я провела ладонями по его щекам и снова поцеловала. Янтарные глаза закрылись, а я смотрела на дрожь ресниц, на его красивый лоб и прямой нос и прикрывать веки не собиралась. Я жадно впитывала в себя его нежность, его тепло. И не сдерживала себя. Он крутанул меня, и прижал к валуну, правда сразу же чуть отдалил от стены и расправил за спиной плед. А потом вновь отдался страсти. Милый. А щетина совсем не колется… В моих бёдрах и животе энергия скрутилась тугим узлом. Будет жаль упускать такой момент! Азарт и желание вскипели в крови.
— Я хочу тебя, — хрипло прошептала я.
— А мороз?!
— Так согрей меня лучше! — рыкнула я, изогнувшись в его горячих ладонях.
Пальцы Базза скользнули под юбку, моя голова закружилась. Он нежно поцеловал меня, затем встал на колени и приподнимая одной рукой, оказался под длинной средневековой юбкой сам. Оголённые участки кожи щипал мороз, но мне было жарко. Я застонала и вновь изогнулась. Базз был умелым любовником! А потом он поднял меня на руки, шепча:
— Любимая моя, любимая…
С лёгкой болью и жарким напором чужого тела в меня проникло блаженство. Плевать, если увидят. Плевать, что мороз. Простуда не страшна тому, кто располагает только одним моментом. И, чёрт возьми, о Боги, мой был очень хорош! Как и ощущения моего чужого тела! Как эти милые глупости, что он шептал. И сладость разделённых чувств.
Наконец, мы припали оба к валуну, и оба попытались вернуть на место сползший плед и оба засмеялись. Я провела пальцами по его мягким волосам, по носу, по губам и упрямому подбородку. Базз одарил меня взволнованной улыбкой:
— Тебе было хорошо?
— Я люблю тебя, — ответила я. — И да, очень хорошо!
Счастье заиграло лучиками в его глазах. Он принялся покрывать поцелями моё лицо, запахнул плед на моей груди, пряча от мороза. А затем воскликнул:
— Тогда завтра, Рита, после того, как всё закончится… Я уверен, что всё у нас получится! Завтра…
Я прикрыла пальцем его рот. Базз запнулся.
— Тшшш. Сейчас нам хорошо. Разве этого мало?
А когда мы, чуть пьяные от чувств, забывшие об усталости, вернулись в пещеру, сели у костра, обнаружив, что кто-то из наших уже укладывается спать, посреди пещеры вспыхнуло что-то. И появилась Тася.
— Друзья, мне нужна ваша помощь! — неожиданно серьёзно и по-взрослому сказала она.
1Карлос Кастанеда
Глава 43
Тася
Я была в отчаяньи. Все мои попытки ослушаться приказа дживари оказались тщетными. Я перемещалась, думая о Киату, но попадала то в его замок на Острове Свободных, то на наш корабль, дрейфующий теперь немного ближе к северным берегам Аквиранги. Я взывала к Киату, но оказывалась у ветвистого дерева на Морне, где нас на нас чуть не наехал краснолицый гном на самоходной повозке; на балконе моей бывшей комнаты в Храме Знаний, где Киату приманивал меня летучей рыбкой; в «гараже для ухи» — там уныло пустовало место Чубарры. Даже зашвырнуло к дверям собственной квартиры, у которых красавец-похититель впервые меня поцеловал. Соседка Ирина Павловна тут же выглянула из своей двери и сказала:
— О! Тасенька! Куда же вы пропали?! И мама ваша? Ах, какое у вас платье шикарное! Вы не заглянете, я опять пирог испекла?
— Простите, очень спешу, — растроенно выдавила я.
— А ключ от квартиры, Тасенька?
Я махнула рукой и переместилась в свою комнату. За время отсутствия нас с мамой на мебель осела пыль. Я грустно провела по ней пальцем, перешла в гостиную, распахнула окна и полила совсем стойкие сансильвиерии. Душу выворачивала тоска и по вискам били слова Гаяури, которой тоже не удалось обнаружить Киату: «Прости, девочка, ты должна готовиться к худшему». Сглатывая слёзы, я подтянула к себе мамин планшет. Оживила его. В нашем мире ничего не изменилось: соцсети, в ленте новостей футбол, пенсионная реформа, Трамп, Навальный и котики… Гудели машины за окном, сирены звали куда-то. И я поняла, что это больше не моя жизнь. Моя — там, на сложной морской планете — там, где живёт или жил… Киату…
Гаяури рассказала мне о планах джив и тёмных Мар-демонов, но ничего не упомянула о своих. А ведь они у неё есть, — я уверена. Сегодня я поняла, что наступила пора взрослеть — принимать решения самой. Послушать всех, и сделать по-своему. Вот только страшно было ошибиться. Я провела пальцем по экрану планшета, высветился пост в вк на стене у какой-то маминой знакомой:
«Страх сделать ошибку и есть самая большая ошибка».
Хм… Хорошо, понятно. И всё-таки моя ошибка может стоить слишком дорого…