– Ты ошибаешься, - выпалила Амари.

– В чем?
– Тень снова начала подбрасывать пистолет, как будто ей нужно было что-то сделать, чтобы отогнать скуку.
– Скажи, вдруг я узнаю о тебе что-нибудь новое? Но ты должна знать, что я ловлю лжецов, как рыбу в стоячем пруду. И я люблю их есть.

– Это был не пистолет. Запаха пороха не было.

Эти глаза скользнули по ней. Прежде чем Тень успела открыть рот, Амари обнаружила, что слова уже не остановить:

– И я не знаю, что увижу или почувствую, когда начну засыпать, потому что я убила его в начале этой ночи.

Она подумала о Чэйлене, который хотел знать каково это было. Когда она не стала рассказывать ему, отказавшись удовлетворить его жадное любопытство, это был акт неповиновения с ее стороны в ситуации, в которой у нее была проигрышная позиция.

Теперь проговаривая слова через сжатое горло, она делала это для себя.

А вовсе не для Тени.

– Предыдущую ночь я наблюдала за тем человеком, - начала она.
– Он жил с двумя другими мужчинами, но работал один, за городом, в трейлере в лесу. Я отследила его до лаборатории. Наверное, он делал мет. Что еще он мог делать со всеми этими грязными склянками и химикатами?

– Что ты применила?
– спросила Тень.
– Если это не пистолет, то что?

Амари потянулась к бедру: - Этот нож. Чэйлен хотел доказательств, что он мертв.

– Что ты отрезала?

– Голову.
– Амари провела по губам сухим языком в надежде, что слова не застрянут в горле.
– Я ждала его у трейлера. Провела большую часть дня, мысленно репетируя, как все это произойдет, но все пошло не так, как я ожидала. Он расчистил поле вокруг трейлера, чтобы иметь возможность стрелять в любого, кто появится на территории, так что мне пришлось залезь на крышу и лежать там. Было жарко: за целый день на солнце асфальтовая крыша трейлера превратилась в сковородку. Мои ладони вспотели. Может быть, это было от страха, хотя я не знаю, что меня больше беспокоило: то, что он появится, или то, что не появится.

Воспоминания были такими кристально ясными, как блеск хрома, заставляя ее глаза и голову болеть, хотя это было всего лишь, как фильм, прокрученный назад, отрывок из книги, прочитанный вместо того, чтобы быть написанным.

– Я дематериализовалась позади него, когда он вышел из машины. Не знаю, как мне это удалось. Мой план состоял в том, чтобы перерезать ему горло, прежде чем он узнает, что я здесь, но он сразу почувствовал меня и обернулся. Его глаза были широко раскрытыми и остекленевшими - он явно был под кайфом, и это единственная причина, по которой мне все удалось. Он плохо защищался. Я тоже была небрежна в нападении: ударила в воздух, а не в грудь, потому что он дернулся влево, лишь потом рассекла ему плечо. Он потянулся за пистолетом, я перехватила его руку...

Она было закрыла глаза, но сразу распахнула их.

– Я выронила нож. Он просто выскользнул из моей потной руки. Как оказалось, именно и помогло мне его прикончить. Мои руки работали лучше, когда в них ничего не было. Я ударила его в висок. Потом сломала ему нос. Повсюду была кровь. Я пнула его в пах. Как только он упал лицом на землю, я вскочила ему на спину и не дала подняться. Мое тело... оно знало, что делать.

Амари посмотрела на Тень.

– Я видела, как подчиняла его. Знаю, это звучит странно, но я клянусь, что стояла в полутора метрах от самой себя, когда схватила его за горло и начала душить. Она повторила то движение, потом закатала рукав, сжала другой рукой запястье и сделала вид, что отстраняется. Затем она ослабила хватку и посмотрела туда, куда только что вцепилась: - У меня здесь синяки.

Она повернула руку так, чтобы Тень могла видеть фиолетовые и синие отметины.
– Когда я ехала сюда, у меня болело запястье, и я не могла понять почему. Оказывается, у меня есть отпечаток собственной руки.

Она смутно осознавала, что Тень больше не подбрасывает пистолет.

– Думаю, он был еще жив, когда я скатилась с него.

Амари заложила руку за спину, пряча запястье, как будто это могло стереть то, что она сделала.

– Я имею в виду, он дышал или, по крайней мере, казалось, что дышал, но его зрачки были неподвижны и расширены, когда я перевернула его. Я села на пыльную землю и перевела дыхание. Что-то подсказывало мне, что я должна решить, что делать дальше, и это было безумием. Я уже решила, что должна сделать. Весь день я думала о том, какие шаги мне следует предпринять. И все же я колебалась.

Она наморщила нос: - От него воняло. Его кровь стекала по нижней части лица и растекалась по всей футболке, и это было похоже на запах тухлых яиц, пахло серой и гнилью из-за наркотиков. Я говорила себе, что он все равно долго не протянет. Я говорила себе, что он продает дерьмо детям, которые, хотя они всего лишь люди, не нуждаются в подобном. Говорила себе..., что именно из-за него мой брат был у Чэйлена. То, что они вдвоем обокрали Завоевателя, его вина, а не Алана…

– Все это не имело значения, когда дошло до дела. Я все еще не думаю, что у меня было право лишать его жизни. Биение сердца человека – это дар Творца, и даже воры и убийцы получают этот дар от Него. И я поняла...
– она дотронулась до своей груди, - в глубине души я знала, что если убью его, то буду не лучше, чем он: буду наркоторговцем для детей, буду развратителем.

– Так что же заставило тебя довести дело до конца?
– подсказала Тень.

Амари вздрогнула и обняла себя руками, хотя в хижине было тепло и даже немного душно.

– Это самое страшное, - сказала она.

– Вот как.

Она встретилась взглядом с женщиной.
– Я не знаю, что заставило меня довести дело до конца, и это ужасно, потому что заставляет меня думать, что внутри меня есть что-то уродливое, то, что я не могу контролировать. Я убеждаю себя, что не нужно бояться, что я не монстр, что, возможно, судьба использовала меня, как инструмент, что тот человек, каким-то образом, получил по заслугам, что я смогла это сделать только потому, что множество раз прокрутила все в голове, а на самом деле, если я никогда не буду думать об этом снова, я никогда не сделаю нечто подобное снова. Все, что я знаю наверняка, это то, что я наблюдала, как моя рука потянулась и подняла нож из грязи. Я даже не вытерла рукоятку и лезвие. Я оставила весь песок, прилипший от моего пота к резиновой рукоятке и от его крови к металлическому лезвию. Наверное, это помогло мне удержать его, да и какая разница, чистая сталь или нет?
– Ее веки снова опустились, но возникшие образы были невыносимы. – Мне хватило одной руки, чтобы перерезать переднюю часть горла, но, чтобы пройти сквозь спинной мозг, потребовались обе и вся моя сила. Глупая, я пыталась перерезать кость вместо того, чтобы найти стык между двумя позвонками. Я исправилась, изменив угол наклона лезвия. И затем я почувствовала, как нож вонзается в мягкую землю, с другой стороны.