Неожиданно для себя она исподволь начала с любопытством изучать его тело – крепкая плоть, мощные бицепсы, узкие бедра, небольшие твердые ягодицы. Робость удерживала ее от того, чтобы просунуть руки вниз. Но она хотела его, да, хотела.

– Люби меня.

Он улыбнулся, приподнявшись на локтях.

– Я это и делаю.

– Мне этого мало.

– Ты хочешь меня здесь? – спросил он, быстро целуя ее в нос и в губы. – Или здесь, Розамунда? – Его пальцы трогали ее, раздвигали, поглаживали. Один палец быстро скользнул внутрь.

– Да, – задохнувшись, ответила она.

– Сию минуту. – Он опять улыбнулся. – Так приятно?

– Да, – сказала она, выгибаясь ему навстречу и закусив нижнюю губу. – Слишком хорошо. Джастин!

– М-м-м, – пробормотал он. – Ты хочешь?

– Да.

Розамунда закрыла глаза, когда он приподнялся, мягко раздвинул ногами ее колени и вошел в нее.

У Джастина перехватило дыхание. Внутри она была жаркой, влажной и тесной. Ему придется сдерживать себя, чтобы растянуть удовольствие. Он хотел находиться в ней как можно дольше. Глаза Розамунды стали огромными от удивления.

– Я только дам тебе то, чего ты хотела, – сказал он, медленно погружаясь в нее. Нежный, влажный жар.

– Боже, ты прекрасна, – сказал он, потрясенный собственной реакцией на ее тело. Он медленно вышел из нее И снова резко и глубоко проник в тесную глубину. Ощущение, которое она испытала при этом, потрясло ее. Нет, она не ожидала такого. Не ожидала, что почувствует такую разницу. О, если бы она только знала, как это будет, то убежала бы от него прямо по снегу невзирая на холод и ветер! Это не было похоже на мимолетное приключение.

Она не догадывалась о возможности такого полного узнавания друг друга. Она знала теперь каждый дюйм его тела, как и он ее. Их тесно сплетенные обнаженные тела, его крепкие ягодицы меж ее бедер, его мужская плоть, познающая глубины ее тела в сильном и четком ритме…

Нет, то, как он открывал все тайны ее души и тела, совсем не походило на легкий флирт. Он извлек на свет ее чувственность, как драгоценность из шкатулки, упрятанной в несколько слоев оберточной бумаги и обвязанной множеством лент. Он вот-вот достигнет самой сути ее существа, принадлежащей ей и только ей одной. Розамунда не представляла, что мужчина может слиться с женщиной так полно.

– Джастин!

– Ш-ш… – Он закрыл ей рот поцелуем. – Не сопротивляйся. Я дождусь тебя, даже если мне придется ждать всю ночь.

– Джастин!

Он почувствовал, как напряглись ее мышцы, и понял, что желание ее нарастает. В глазах Розамунды застыли страх перед новыми ощущениями и нежелание покориться их власти. Он замедлил и углубил движения.

– Давай попробуем вместе, – прошептал он, заглядывая ей в глаза. – Мы будем держать друг друга в объятиях и почувствуем это одновременно. Хорошо?

Джастин был испуган нахлынувшими на него ощущениями еще больше, чем Розамунда. Господи, во что он ввязался? Это оказалось не просто удовольствием. Он осознал вдруг, что отдает ей самого себя. Глупая, неуместная мысль в такую минуту.

– Хорошо, – тихо прошелестел ответ.

Она не отрываясь смотрела ему в глаза, когда он резким толчком вошел в нее и продолжал пронзать влажную упругую плоть до тех пор, пока ее тело не ответило едва уловимой сладкой дрожью. Тогда он рывком вошел в нее на всю глубину, изливая все напряжение и желание, накопившиеся в нем за последние дни, и тело молодой женщины начали сотрясать волны захлестнувшего ее наслаждения. Розамунда прижалась лбом к его шее и обхватила руками и ногами, чувствуя, что растворяется в нем совершенно.

Когда она пришла в себя, Джастин все еще был глубоко внутри нее и тело ее вздрагивало от приятных ощущений.

«Ну что ж, я хотела знать, как это бывает с молодыми мужчинами, – подумала она, когда к ней вернулась способность рассуждать, – и я узнала. О Боже, наконец я узнала это!»

В эту ночь они почти не спали. Помня, как это обычно происходило с мужем, Розамунда полагала, что остаток ночи Джастин проведет у себя в спальне, но, казалось, он и не думал уходить. Свечи постепенно догорали и гасли. Он набросил на нее одеяло, обнял и тихо гладил по волосам.

Они разговаривали… в общем-то ни о чем. Потом она так и не смогла вспомнить, о чем же они говорили столько часов напролет. А еще они целовались – лениво и медленно – и улыбались друг другу.

– Никогда в жизни не переживал такого ужасного дня, как сегодня, – сказал он. – Или теперь уже вчера?

– Я тоже, – призналась она.

– Но зато я убедился в том, что подозревал уже давно: бильярд – не женская игра.

– Но я же выиграла, – улыбнулась она. – Или ты не любишь проигрывать, Джастин?