Что они смогут сделать против степняков?

Так это как поглядеть. Колодец отравить, так, к примеру. Кто хочет, тот найдет, что и как сделать. А тут вдруг - рог.

Повезло еще, что Бурим в тот день приходил в деревню. Риск, конечно, а только всего не учтешь, когда в спешке собираешься. То взять надо, это... вот и оказался староста Ухаровки совсем рядом, минут пять по лесу.

И как недавно, в крепости Ланрон на звук рога вышел сам комендант, так и Бурим решился.

Допускал он всякое, вплоть до того, что мальчика схватили и под пытками вырвали у него тайну. А что? Есть вещи, которых ни один человек не выдержит, куда уж Кариму?

Есть и те, кто не сказал ни слова под пытками, так и умер. Есть. Но рассчитывать на такое - не стоит. А потому Бурим пошел сам. Один.

Правда, сторожился он недолго, аккурат пока не увидел родные аллодийске флаги и лица, не услышал родную речь.

– Наши!!!

Да и Карим себя прекрасно чувствовал, сидел в новенькой, по размеру подогнанной кольчуге на небольшом коньке, а рядом...

Торнейский?

Знамя - его. А шрамов у него вроде не было?

Гадать Бурим не стал, а вылез из канавы и затопал к дороге. Свои же...

Разочароваться ему не пришлось. Действительно - свои. Увидев отца, Карим так сиганул с лошади, что та едва на колени не упала.

– ТЯТЯ!!! ЖИВОЙ!!!

Что родители за детей переживают, оно понятно. А вот что дети за родителей?

Уж сколько и чего передумал Карим в крепости, не имея возможности узнать ничего... Ни о семье, ни о родных, ни о друзьях, ни о деревне - живы? Умерли? Попали в плен? Спаслись и схоронились? Страшное это гадание, и лучше б никому так не гадать. Никогда и ни о ком.

Бурим подхватил сына на лету, ссадил руку о кольчужные кольца, но даже внимания не обратил.

– Сынок, живой...

И больше тут ничего не надо, только обнять, только чувствовать рядом с собой живое тепло и знать - сын. Родной, рядом...

Живой, спасибо вам, боги, вечное и незыблемое спасибо!

– Гхм...

Бурим на минуту отвлекся от сына, и остолбенел. Рядом с ним стоял маркиз Торнейский. Кто-то другой бы растерялся, но армейская выучка сказалась. Бурим вытянулся в струнку.

– Десятник 'Рысей' Бурим Сарей к службе готов!

Рид хлопнул его по плечу.

– Спасибо, старина, за сына.

– Моя честь и верность принадлежат Аллодии и королю!

Рид кивнул - и протянул мужчине свиток.

– Карима я забираю к себе, оруженосцем.

Бурим рот открыл.

– Ваше сиятельство... честь какая!

– Настоящим мужчиной парень вырос. Гордись собой, десятник. Твой род чести не уронил. А еще этим указом дарю тебе землю. И так, по мелочи...

Бурим вытянулся еще сильнее, хотя куда бы уж?

– Благодарю, ваше сиятельство!

– Степняков мы разбили, можете выбираться из схрона, соседей оповестите. Но по округе кто-то может еще мотаться, они бежали, что тараканы, - ухмыльнулся маркиз.
– Так что осторожнее, без лука в лес по ягоды не ходите.

– Слушаюсь, ваше сиятельство!

... Отряд уже уехал, а староста так и стоял дурак дураком посреди деревни.

Потом уж догадался развернуть свиток и прочесть.

Награда от маркиза была королевской, иначе и не скажешь. Деревня Ухаровка приобретала статус 'вольного села'. То есть - господина над ними не будет. Только король, только ему налоги и платить, а не господину еще десятину, и законы соблюдать только королевские, и суда требовать, опять же... да много чего хорошего в таких селах.

Сам Карим получал дворянское достоинство. Правда, пока без титула, есть такое - безземельный дворянин, шевалье, потом уж, если заслужит, будет ему земля. А не заслужит - и поделом. Ну и маркиз брал его с собой.

А еще лежал приказ маркиза, с печатью и подписью, о выдаче старосте Буриму сотни золотых - на поправку разоренного и потравленного степняками. В Равеле и получить можно.

Стоит ли удивляться, что староста упал на колени и вознес благодарность небу.

За все. За маркиза Торнейского, за сына, за рыбную ловлю...

Этой зимой деревне голод не грозит. Сколько смогут, столько зерна и спасут, а так - деньги есть. Прикупим и зерна, и скота, и...

Спасены! Просто - спасены!

Мысль прикарманить деньги, сбежать из деревни, перебраться в город... ладно. Из песни слова не выкинешь, к Буриму она пришла, на целых три секунды. Посмотрела, подумала - и убралась восвояси. Не тот человек, чтобы искушению поддаваться, ох, не тот...

А раз так - и стараться нечего.

Бурим молился и радовался. А отряд его сиятельства маркиза двигался к Равелю.