Шрифт:
Георгий:
Да не в том смысле «живу», дундук-бурундук! В смысле: я за неё в огонь и в воду.
Вера и Кравченко проводят совещание. Стук в дверь. Заходит Концевич. Кладёт бумаги с отчётами о вызовах перед Верой.
Концевич:
Ещё один нервный припадок. Итого за истекшую неделю опробованного модуса: двенадцать нервных припадков – все в возрасте прекращения функционирования яичников; пять вздутых животов, и один приступ подагры.
Вера:
Все обслуженные семейства купили страховой полис клиники, и не вижу ничего зазорного в том, чтобы за деньги выслушать жалобы, поставить клизмы…
Концевич:
…и дать невыполняемые рекомендации по воздержанию в возлияниях.
Вера:
Дмитрий Петрович, не забывайтесь! Из этих денег образуется, в том числе, ваше жалованье.
Кравченко:
Но сколько сил и ресурсов будут отнимать подобные пациенты, когда клиника начнёт работу.
Вера, строго глянув на него – именно Кравченко был основным противником тезиса Белозерского-Старшего о том, что медицина такой же товар, как и любой другой. Сама она может не разделять точку зрения донора, но коль скоро она пользуется его деньгами – обязана соответствовать. Отвечает Кравченко:
Вера:
Значит, мы обеспечим работой большее число молодых ординаторов. Чем улучшим и их качество жизни.
Оглядывает обоих: вопросы, господа?!
Концевич:
Дело даже не в том, что… Просто все эти «высокие особы» – ужасные пациенты! Они нетерпеливы, избалованы! И наличность хотя бы и лёгкого недомогания, происходящего от их истеричности, неправильного образа жизни, – ставят в вину врачу.
Вера:
(к Кравченко, слегка ехидно) Дмитрий Петрович ещё не знает, что самым громким успехом и самыми большими гонорарами пользуются именно те врачи, которые способны часами выслушивать ипохондриков и выписывать ненужные пилюли.
Кравченко:
…И о которых понимающие дело товарищи отзываются с презрением. И к помощи которых ни один из самих врачей обращаться не станет.
Вера:
Господа! Оставьте свой псевдопрофессиональный снобизм. Я пока не наблюдаю, чтобы взбалмошная дамочка в климаксе отвлекала вас от дел спасения жизней. Обещаю вам лично клизмить вздутый живот, коли ваши руки будут заняты брюшной аортой!
Вера говорит это таким тоном, что её собеседники понимают: возражать нечем и бессмысленно, разговор окончен.
Из дому выходит Господский Лакей – бежать по какой-то господской надобности – на ступеньках без сознания лежит Бельцева. Он к ней, тормошит – без эффекта. Он берёт её на руки, заносит в дом.
Вера стоит у окна. Задумалась, нахмурившись. Решительно идёт к столу, тянет руку к телефону – тут он звонит. Она вздрагивает от неожиданности, берёт трубку.
Вера:
Клиника Святого Георгия, доктор медицины Данзайр!
Слушает. Ещё больше нахмуривается. Берёт карандаш, записывает адрес. Видит бумаги от Концевича – сверяет адрес с верхним листом, там вызов последнего «нервного припадка» – совпадает.
Вера:
Сейчас будем.
Господский Лакей открывает двери, входит Вера.
Господский Лакей:
Прошу наверх! С хозяйкой опять припадок сделался.
Вера стремительно поднимается по лестнице, в решительном настроении. Господский Лакей за ней.
Господский Лакей:
Горничная шлялась неизвестно где. А как явилась – так ей, вишь, нехорошо. Чаем покрепче и послаще, понятно, отпоили.
Вера резко останавливается, Господский Лакей на неё натыкается.
Вера:
Кого?!