– Разве тебе не положено находиться вместе со своим хозяином? – удивился он, вскинув брови чуть ли не к потолку.

Неожиданно я поймал себя на мысли: «Как же непривычно для меня теперь звучит слово «хозяин».

– В том то и дело, что нет. В салоне могут летать только поводыри или собаки для эмоциональной поддержки человека.

– Это что ещё за поддержка такая? – нахмурился пёс.

– Среди наших собратьев есть такие, которые помогают человеку, страдающему психологическим расстройством, бороться с чувством тревожности, депрессией, различными стрессами, – поведал я, – у людей много всяких проблем.

– Хм, впервые слышу про таких помощников, – ухмыльнулся Иосиф и добавил: – А вот твоих коллег я встречал в Израиле. Между прочим, собаки нашей породы обладают крепкой нервной системой и уравновешенной психикой, что позволяет нам тоже быть поводырями. А вообще в Израиле любят нашего брата. У нас практически нет бездомных животных, а если вдруг появляется на улицах брошенная собака, для неё сразу же находится хозяин и новый дом. И больше всего в нашей стране живёт твоих сородичей – лабрадоров.

– Выходит, добрые люди живут на Земле обетованной, – заметил я.

Пока мы беседовали, щенки наигрались и теперь сопели, сбившись в кучу. При взгляде на них было непонятно, где чей хвост и где чьи лапы – они превратились в один мохнатый клубок.

Тем временем один из котов периодически приоткрывал глаз и поднимал ухо, слушая, о чём мы говорим. Когда я в очередной раз посмотрел на него, он выпучил на меня зелёные глазищи и бесцеремонно спросил:

– Чего ты всю дорогу таращишься на меня, наглый пёс?

Верите, я от такой бестактности чуть не подавился слюной!

– Нужен ты мне больно, – ответил я.

Признаюсь честно: я соврал. Я и правда поглядывал в их сторону, потому что не смотреть на них было невозможно. Наверняка с вами тоже такое происходило, когда вы понимаете: нехорошо пристально разглядывать кого-то, – но не можете этого не делать, потому как вас разбирает любопытство, и объект настолько привлекает внимание, что вы то и дело коситесь в его сторону. Зеленоглазые звери были не просто толстые, они… да это и не коты были вовсе, а два поросёнка. Уверен, они с трудом проходят в двери своего жилища. Каждый из них напоминал мне колбасу «вязанку» гигантских размеров.

– Не обращай на него внимания, – посоветовал Ёся, – я две недели назад летел с ними в Москву, а теперь вот обратно. Он точно такой же вопрос и мне задавал. Одного из них зовут Юлий, а другого Цезарь. По всей видимости, они и правда считают себя императорами.

Наверное, тогда боксёр тоже был впечатлён габаритами котов и не мог отвести от них взгляд.

– Видимо, их хозяин ещё тот шутник, – усмехнулся я и добавил: – Хотя я уже давно перестал удивляться человеческой фантазии в умении придумывать клички для животных. Когда был на Чукотке, там я подружился с далматинцем по кличке Горох.

О том, как мою кличку постоянно интерпретируют, переименовывая меня то в Трифона, то в Трусона, то бог ещё знает в кого, я умолчал. Честно сказать, не захотел позориться.

– Лучше уж тогда быть Иосифом или Тэтчер, но только не горошком, – усмехнулся Ёся.

– Вот глупые собаки, чего разгалделись, как птицы? Спать не даёте, – возмутился один – то ли Юлий, то ли Цезарь. Коты походили друг на друга как две капли воды.

– Хоть бы печку включили, изверги, – сонно произнес второй, – я замёрз как собака.

Затем он сел на задние лапы, опершись на передние.

– В такой шубе тебе холодно? – удивился боксёр.

– Я, между прочим, теплолюбивый кот, привык жить в комфортном климате и совершенно не переношу холод, – ответил кот.

Видно было, что ему тяжело сидеть долго в одном положении: он опустился на пятую точку, вытянув вперёд задние лапы, и опёрся спиной на стенку клетки. Мне даже показалось, что та жалобно заскрипела под его весом.

– Слушай, кто из вас Юлий, а кто Цезарь? Я так и не понял в прошлый раз, – поинтересовался Еся.

– Ох, – закатил глаза кот, – мы хоть и близнецы, всё же отличаемся друг от друга. Меня зовут Цезарь, на моей груди белый треугольник, а он, – «император» кивнул на своего брата, – Юлий. На его груди чёрный треугольник.

– А почему ваш хозяин дал вам такие имена? – полюбопытствовал я.

Малюсенькое белое пятнышко, которое он называл геометрической фигурой, с трудом можно было рассмотреть невооружённым глазом. Оно терялось в складках на толстой шее кота.

– Он у нас доктор исторических наук, преподаёт в университете, – рассказал Цезарь, – его любимая тема – история Древнего Рима.