Шрифт:
– Не надо воевать со всеми. Достаточно раздавить одного. Самого главного. Разве нет? – Виноградов ощерился.
Скворцов не ответил.
24.
– Это было в столике.
Виктор положил перед Мариной лист бумаги и строго посмотрел на Митю. Митя вздохнул и отошел в дальний угол командного пункта.
Марина взяла лист и прочитала.
ИДИКЪСВЯТЫНИЗБГАЙСОМННІЙГОНИПЕЧАЛЬТЕРЗАЮЩУЮГРУДЬ
СМИРИГОРДЫНЮПРЕКЛОНИКОЛНИИКОРОЛИТЕБУКАЖУТЪПУТЬ
– Это стихи! – воскликнула она. – И для начала девятнадцатого века – довольно неплохие.
– Первая строка написана обычными чернилами, - пояснил Виктор. – Каждый может ее прочесть. А вторая – зашифрована шифром Цезаря, да к тому же - не видна. Она была сделана слюной.
– Слюной? – переспросила Марина. – Это что-то очень личное. И настолько важное, что император, из соображений секретности, даже не приказал слуге принести симпатические чернила.
– Да. Мы считаем, загадка – в самом тексте. Пояснишь?
– Попробую. На первый взгляд, все очевидно. «Иди к Святыне!». Значит, ищи сокровище! – Марина посмотрела на Виктора.
Виктор кивнул.
– «Избегай сомнений!». Тоже ясно. Будь решительнее!
– продолжала Марина.
Виктор снова кивнул.
– «Гони печаль, терзающую грудь!». Это – совсем просто. Видимо, имеется в виду траур по покойному императору и Великому Магистру. Не позволяй грустным мыслям одолеть себя.
– Хорошо! Думаю, ты права. А что дальше?
– Дальше?
– Марина вздохнула. – Не знаю.
25.
Заняться было решительно нечем. Митя уже начал жалеть, что не остался в квартире Виктора, как вдруг дверь медпункта открылась, и вышла Анна. Она окинула взглядом зал, остановилась на Мите и поманила его пальцем.
Митя с готовностью подошел.
– Сколько тебе лет? – спросила Анна.
– Шестнадцать, - ответил Митя.
Анна притворно удивилась.
– А выглядишь старше. Солиднее.
Митя приосанился, напуская на себя важность.
– Гены. Это у нас наследственное.
– Ты боишься крови? – вдруг спросила Анна.
– Я вообще ничего не боюсь, - заявил Митя. И, помолчав, честно признался. – Разве что – крови.
– Отлично! Будешь мне помогать.
– Помогать – в чем?
– Делать перевязку. Огнестрельной раны.
Митя помотал головой.
– Не! Давайте без меня!
Но Анна не отступала.
– А взамен – я помогу тебе избавиться от страха. Ведь это – твой единственный страх, я правильно поняла?
Митя помялся.
– Ну, в общем, да.
Анна понимающе улыбнулась.
– Иногда тебе кажется, что ты стоишь на краю пропасти. И очень трудно сделать шаг вперед.
– Делать шаг, стоя на краю пропасти, - глупо, - едко заметил Митя.
– Да, но в таком случае ты никогда не сможешь ощутить радость полета. Преодолей свой страх! И – лети!
– Вниз?
– А, может, - вверх? Не узнаешь, пока не попробуешь.
Митя колебался.
– Я буду рядом, - подбодрила Анна.
Митя обреченно кивнул.
– Ладно. Что я должен делать?
– Для начала – хорошенько вымыть руки.
Анна отошла, освобождая проем, и сделала приглашающий жест.
Митя вздохнул и вошел в медпункт. Его фигура выражала смирение и покорность. В то время, как…
26.
…Марина не могла найти себе места. Ей казалось, что Виктор смотрит на нее с укоризной и презрением. Это мешало; Марина никак не могла сосредоточиться. Она сцепила кисти, переплела пальцы и вывернула их наизнанку. Суставы хрустнули. Но это не помогло. Решение не приходило. И тут уж – одно из двух.
Либо ты – самонадеянная тупица, которая взялась не за свое дело, либо…
– Ты, как всегда, все усложняешь, - послышался голос отца.
– Сколько раз повторять? Павел не собирался никого запутывать. Он хотел, чтобы преемник нашел сокровище.
– Да, но…
– Не усложняй!
– отрезал отец.
Это была лучшая подсказка. Марина успокоилась. Теперь она знала, что делать…
27.
…в отличие от Мити, который мыл руки в медпункте, нарочно растягивая время, и недоумевал: как меня угораздило так влипнуть?
Анна терпеливо ждала. Митя понял, что тянуть больше нельзя, и закрыл кран.
– Теперь – надевай перчатки! Иди к столу!
Митя надел перчатки и подошел. На столе с закрытыми глазами лежал командор и время от времени кряхтел во сне. На правом боку пластырем была приклеена марлевая салфетка, вся в разводах; в центре – красные, и желтые по краям.