Осенью выяснилось, что Тони, как назвался приезжий, весьма искушен в лекарском искусстве. Отварами и декоктами он вернул к жизни дряхлую Мэгг, не чаявшую дожить до будущей весны. Срастил кости сломанной руки Тамбы Ворчливого и излечил Яфтора Скалогрыза от сухого кашля, коим тот маялся последние четверть века. Взамен врачеватель просил немного: делиться с ним запасами провизии и не упоминать о нем ни словечка, буде в Горьких Водах объявятся подозрительные гости. Последнее условие было нетрудно выполнить. В уединенную деревушку никто не заглядывал, только раз в два-три месяца наведывалась передвижная лавка господина Лотара.

С Лотаровыми людьми у Тони установились свои, особенные отношения.

Начало им было положено, когда во время очередного блуждания по окрестностям Тони наткнулся на айлейдское святилище. Древняя постройка, на три четверти разрушенная и чудесным образом сохранившая воздушную легкость очертаний, привела человека в сущий восторг. Тони облазал развалины сверху донизу, перевернул каждый камень и отважно сунул любопытный нос в подземелья, не убоявшись легенд о мстительных призраках и кровожадных упырях. Он вернулся с домой с пригоршней мерцающих камней душ в кармане, и с тех пор начал целеустремленно искать по лесам старинные руины.

Истинным праздником для Тони стал день, когда он отыскал и расчистил полуобрушившийся вход в двемерское поселение. Обмотавшись веревками, с запасом факелов и сумок с провизией, он протиснулся в щель между скругленными створками кованых ворот и на несколько суток сгинул под землей. Вернулся на удивление бодрым, волоча с собой мешки, доверху набитые разрозненными деталями хитроумных двемерских механизмов.

На любой товар сыщется покупатель. Заезжие торговцы Лотара, к которым рискнул обратиться Тони, быстро смекнули, что к чему. Им было не привыкать промышлять контрабандой, и они охотно приняли предложение охотника за сокровищами. Золото в глухой деревушке ни к чему. Тони обменивал найденные трофеи на вещи, полезные в хозяйстве, ингредиенты для алхимических опытов и инструменты для проведения изысканий. По договоренности с Лотаром часть вырученной за продажу сокровищ суммы оседала на счетах торгового дома Арнлейфа. Тони подозревал, что господин Лотар в последнее время настойчиво зазывает отшельника из Горьких Вод в Рифтен, мучимый осознанием того, сколько денег пропадает зря. Тони с его золотыми руками и талантом алхимика стал бы для Гильдии и лично господина Лотара весьма и весьма выгодным приобретением. Но ему было неплохо и здесь, в скрытом от посторонних глаз урочище, в своем доме.

Была б возможность, Тони бы по кусочкам вытащил на поверхность все уцелевшее наследие двемеров. Но жадность – дурной советчик. Приходилось довольствоваться малой толикой сокровищ, надежно укрытых толстыми слоями земли, камня, металла и пролетевших лет. Изыскатель не унывал, предпринимая вылазку за вылазкой. Добывая и принося в дом новые и новые детали, щерившиеся зубатыми сочленениями и множественными шестеренками, в паутине тончайших проводов и звеньях искусно выкованных передаточных цепей. Тони разыскивал книги двемеров и ветхие, древние свитки, возился с переводами, установив название покинутого городища под землей – Бталфт.

Тянулись дни и месяцы, складываясь в годы. Опадала и вырастала листва. На кладбище в Горьких Водах прибавлялось могильных камней. Единственный молодой житель хутора взрослел, мужал, хлопотал по хозяйству, наведывался в Бталфт в поисках новых открытий. Долина стала его логовом, где он изучил каждую тропу. Он мог пробежать по здешним лесам глухой полночью с завязанными глазами, ни разу не споткнувшись. Местные хуторяне были дружелюбны и ненавязчивы, подручные Лотара забирали добычу и доставляли из города потребные Тони товары.

Осенью и зимой, когда снега заносили звериные и охотничьи тропы, а ветра завывали стаей оголодавших волков, Тони увлеченно возился со своими находками. Разбирал и сортировал сваленные в ящики груды звенящих деталей – шестеренки, скользящие кольца, гайки и болты с косой нарезкой, упругие пружины и цепко схваченные лапками оправ прозрачные кристаллы. Отскребал слои наросшей грязи и ржавчины, шлифовал, гранил, смазывал, обтачивал и подгонял друг к другу, пытаясь разгадать замыслы инженеров давно сгинувшего народа. Порой случалось чудо – затаив дыхание, Тони слегка сдвигал маховик или поворачивал ключ, заставляя причудливую конструкцию оживать. Азартно клацая сочленениями, механизмы шагали по столу, испускали ослепительно яркие лучи, исполняли несколько тактов причудливых мелодий или распускались, как цветы на первом солнце. В эти мгновения Тони ощущал себя по-настоящему счастливым. Безмятежная и гордая радость созидающего творца, чистая и сверкающая. Затмевающая своим первозданным блеском то, что он старался навсегда вытравить из памяти – и что упрямо возвращалось кошмарами во снах.

Приливная волна, равная по высоте Глотке Мира, тянущаяся к небу – а в ее бездонных глубинах с тошнотворной, сонной медлительностью извиваются огромные черные щупальца. Волна неспешно движется к берегу, поглощая морскую воду. Гавань мелеет, он видит лежащие на дне гнилые остовы давно погибших кораблей, ржавые якоря и обнаженные ребра-шпангоуты. Крабы разбегаются в панике, оказавшиеся на суше рыбы беспомощно разевают рты. Вода с оглушительным рокотом падает, снося все на своем пути. У него перехватывает дыхание, нет даже сил закрыть глаза пред ликом неотвратимой гибели.

Прямо над его головой смертоносный вал превращается в снег. Колкая круговерть метели, из которой, раздвинув боками тонкие развевающиеся полотнища, выступает рослый белый конь в серебряной сбруе. Тони видит силуэт всадника, чье лицо скрыто глухим шлемом. Это важно, невероятно важно – увидеть его лицо. Как только Тони увидит его, все встанет на свои места. Больше не будет пугающих снов, воспоминаний, бегства от одного ненадежного укрытия к другому. Все будет хорошо. Перестанет болеть сердце и трястись руки, мысли обретут четкость и кристальную ясность. Исчезнет внезапно накатывающий беспричинный ужас, вынуждающий прятаться в дальних углах дома и вздрагивать от каждого шороха.